— И правда, я все слышала. Но мсье Моэт совсем не такой святой человек, как вы себе представляете, могу вас уверить.

Николь видела, что возможность узнать что-то такое о вдове Клико, чего еще никто не знает, крепко зацепила мадам Оливье. И она подавила желание слегка сбить спесь с недоброй сплетницы.

В этой женщине с ее поджатыми губами и буравящими глазками ощущалось что-то жалкое, беззащитное, а еще до Николь доходили слухи, что муж держит мадам Оливье в ежовых рукавицах. Неожиданно проклюнулось зернышко идеи.

— На самом деле мсье Моэт коварным образом пытался мне помешать, — сказала Николь самым дружелюбным тоном, на который была способна. — А ведь я, вдова, всего лишь хотела продолжать дело моего покойного мужа. Франсуа жил ради виноградников. От его любви они сами становились почти что живыми. К сожалению, мсье Моэт достаточно ценит мое дело, чтобы у него возникло желание его отобрать. Не могу понять, как это весь город не видит его насквозь. Догадываюсь, что это у него хватило наглости повлиять на некоторые недавние решения вашего мужа, n’est-ce pas? У него в городе достаточно для этого власти.

— Правда? А что случилось? — Мадам Оливье полностью попалась на крючок.

— Вы думаете, женщина не может разбираться в вине? Что это доступно только ее мужу? А я ручаюсь, что вы знаете не меньше его. Вы, как и все мы, выросли в этом городе. Знание вина у нас в крови. Вы же наверняка пробовали сотни вин, обсуждали с мужем все за и против много лет подряд? В этом году у него нет намерения присутствовать на моих дегустациях. Может быть, вы и некоторые почтенные дамы смогли бы мне помочь?

— Мой муж ни за что не одобрит подобное…

— Ему и остальным мужьям совершенно необязательно об этом знать. Сейчас в моде английские чайные вечеринки, скажите мужу, что как раз на такую и идете. Тогда у нас хватит свободного времени поговорить о том, что на самом деле случилось по дороге в Амстердам. Были там головокружительные моменты, могу вам рассказать!

— Чудесная идея, — одобрила Наташа. — А мужчины пусть делают вид, что правят миром!

Во взгляде мадам Оливье замерцало обожание.

— Да, это всегда хорошо, когда они так думают. С ними тогда намного легче управляться. Если так, я согласна, моя дорогая.

— Я пришлю приглашение с Эмилем. Если бы вы могли поговорить с другими дамами, прощупать почву…

— Можете на меня рассчитывать, мадам Клико… — Она запнулась. — Примите мое сочувствие вашей утрате. И простите, что вам пришлось от меня услышать все эти сплетни. Со мной так бывает — язык сам работает и говорит, чего я не думала. Не принимайте близко к сердцу.

— Я понимаю.

— A bientot[44].

Мадам Оливье вышла.

— Почему ты сразу не велела ей заткнуться? — спросила Николь, но на самом деле ей было все равно.

Возможно, ей как раз и нужна была эта встреча с мадам Оливье.

Наташа вышла из-за прилавка и обняла ее.

— Но ведь получилось же хорошо? Ты как ее услышала, сразу воодушевилась. Давненько я уже не видела у тебя в глазах такого блеска. Не плачь, все повернется к лучшему, обещаю. Я это видела. — Наташа покопалась в кармане и нарисовала вокруг собственной головы восьмерку, роняя соль на пол. — А теперь давай угадаю: две релижьос? Я слыхала, что Ментина приехала на каникулы из Парижа. Ты примешь подарок вам на праздник?

Николь спешила домой с пирожными в руках. Первый выход в город — и победа, хотя и небольшая. Сердце Николь все еще колотилось, когда она закрывала за собой дверь дома на Рю-де-ла-Ваш, и письмо от Луи, за которым она заходила на почту, еще дрожало в руке. Она поспешно вскрыла конверт, убрала волосы назад и пригладила их, улыбнувшись небрежным пятнам свечного воска.

Моя дорогая Николь!

Я добрался благополучно, и твое шампанское вместе со мной! Наконец — то я в Петербурге, но по дороге через Саксонию и Пруссию было непросто. Здесь говорят только о войне, и огромная площадь, которую вижу я из своего окна, заполнена этими разговорами. Сегодня такое прекрасное утро, что сама мысль о войне кажется невероятной. Но посмотрим.

И хотя за окном сплошная красота, сейчас, когда я пишу это письмо, я вижу перед собой тебя. Ты разглаживаешь бумагу и укоризненно цокаешь языком при виде размазанного свечного воска. Не хмурься! Свечей мне хватит, и не надо переживать о лишнем их расходе, да и обо мне. У меня тут есть друзья, и среди них, тебе на удивление, — Тереза! Или «Ла Тальен», как ее любовно здесь называют.

Она — мой пропуск на любое блестящее событие в этом городе, а блеска в нем хватает. Тюль отмеривают акрами, а бриллиантов и золота хватило бы на приличную шахту. Даже мужчины одеваются в изысканную китайщину. Я довольно уныло выгляжу в своих сапогах и волчьей шубе, которые, как мне приятно думать, так выделяли меня в Реймсе. Тереза уговорила меня завтра проехаться с ней по магазинам…

Как? Да она любого, что ли, может околдовать? Луи, ездящий по магазинам, так уютно и по-домашнему?

…но ты не волнуйся, ее поверхностный шарм мою толстую шкуру не прошибет. Я здесь ради тебя. Императрица Елизавета беременна первым ребенком, и я предсказываю море шампанского на торжестве по поводу рождения.

Это хорошие новости. Но есть и плохие. Весь город гудит разговорами о Наполеоне, о его неудержимом желании захватить весь мир и Россию. Все пытаются предугадать, каков будет его следующий шаг. Поэтому быть здесь французом довольно сложно. Мне помогают мои немецкие корни, а Терезе почему-то любые опасности нипочем.

Теперь о деле. Благодаря связям твоей очаровательной подруги мы были приглашены на государственный банкет в Большой дворец Царского Села — это такой парадиз недалеко от Санкт-Петербурга. Естественно, Терезе было исключительно скучно. Ее интересовал только главный приз, и в течение получаса нас представили царю и царице.

Тереза всем объяснила, что Наполеон предпочитает «Моэт», но всякий житель Франции с хорошим вкусом всегда выберет бокал «Вдовы». Это вино делает миниатюрная юная дама, пылкая блондинка с серыми глазами с поволокой, и она со своими бутылками разговаривает как с детьми. Ее шампанское лучшее в мире, и она — королева Шампани.

Мой тебе совет: сохрани все до одной бутылки из тех, что я оставил на складе в Амстердаме, тщательно проверь, чтобы не было некачественных.

Можно подумать, я когда-нибудь не