— Ванечка, милый мой, ты, как всегда, прав. Но ты же ставишь себя под удар, — пропел женский голос.

Женя вздрогнула. Нет, это не Алевтина Илларионовна, а…

— Катя, волноваться нет причин. Меня, может, и подозревают в шашнях с генеральшей, но генератором злодеяния все видят только ее — злобную ведьму, отравившую муженька.

Катя! Управляющий миловался в беседке вовсе не с Алевтиной Илларионовной, а с сестрой покойного владельца имения, со старой девой, высохшей воблой Екатериной Филипповной!

Открытие потрясло Женю, однако она быстро взяла себя в руки. Надо же как тонко задумано — совершить преступление и свалить все на вдову! Получается, сестра убила родного брата? Ради мерзкого двуличного управляющего?

И ради денег. Только вот откуда бы им взяться? Даже если продать дом, все имущество и землю, много не выручить.

— Баранов предлагал ей четверть миллиона, но эта дура, моя золовка, не согласилась! — в сердцах произнесла Екатерина Филипповна, не подозревая, что конфиденциальную беседу подслушивают. — Ваня, дай мне тоже закурить…

Женя поморщилась — что может быть гаже женщины, подобно мужику затягивающейся цигаркой? Она представила себе сцену, которая разыгрывалась в паре метров от нее: управляющий с голой грудью, курящий сигарету, а рядом с ним облаченная в неглиже, с распущенными седыми волосами ведьмы старая дева Екатерина Филипповна, которая положила голову на плечо любовника и тоже дымит, — и девушку передернуло от отвращения.

— Между прочим, мне удалось разузнать кое-что о планах Баранова, — снова заговорил Усачев. — Наше имение — последнее в цепи его приобретений. На то, чтобы умаслить прочих помещиков в округе, он потратил колоссальные деньги. А чтобы заполучить Ведьмино болото, выложит любую сумму. Но Алевтина, дура набитая, все вздыхает о чистом воздухе, об идиотских воспоминаниях, о своем сынке-инвалиде, поэтому продавать не хочет.

— Тоже мне, Раневская выискалась! Свой вишневый сад сохраняет! — злобно воскликнула Екатерина Филипповна. — Она ведь со мной беседовала, мнения моего спрашивала. И я, натурально, посоветовала ей пока не продавать.

— Я, конечно, тоже, — вставил управляющий. — Потому как из Баранова, если дело вести, как надо, можно полмиллиона выжать, и даже целый миллион. Но не в наших интересах, чтобы такие деньжищи оказались в руках Алевтины.

— Миллион… — проговорила мечтательно Екатерина Филипповна. — Ваня, подумай только, целый миллион! Укатим тогда сразу на Лазурный Берег, в Ниццу. Купим там виллу или даже целый замок и будем жить спокойно вдали от этого противного Ведьминого болота…

Женя едва сдержала смешок. Старая дева явно себе льстила. Наверняка Усачев связался с ней, потому что видел возможность зацапать деньги. В то, что он пылал страстью к любовнице, не верилось. Какой же мерзавец этот Иван Степанович — обманывает не только свою ничего не подозревающую хозяйку, но и беспринципную подружку-сообщницу. Нет, мужчины все же гадкие создания!

— Только вначале надо сделать так, чтобы и имение, и Ведьмино болото оказались в наших руках, — заявил он.

— В моих руках, Ваня, в моих руках! — поправила Екатерина Филипповна. — И оттягивать больше никак нельзя. Однако снова травить стрихнином не следует. И так пришлось уламывать доктора, чтобы написал, будто брат мой скончался от естественных причин…

Стрихнин! Они отравили несчастного генерала Рыбоедова! Это объясняло его страшную кончину, судороги, которые терзали его тело.

— Да, ты права, Катя. Яд опять использовать нельзя. Я кое-что обмозговал и придумал. Вот, послушай…

Голоса стали тише — парочка вернулась в беседку. Желая услышать, какое очередное злодеяние затеяли преступники, Женя стала обходить ее, помня, что сбоку имеется оконце. Если припасть к нему, можно будет узнать коварный план мерзких людишек. Но, конечно же, наступила на сухую ветку, которая треснула так, как будто кто-то выстрелил в ночном саду из револьвера. Голоса в беседке мгновенно стихли. Затем послышались шаги, а Женя нырнула в глубину сада.

Минутой позднее появился Усачев, именно такой, каким девушка себе его и представляла — с голой грудью, а вместо сигареты фонарик. Сопровождала его кутавшаяся в шаль Екатерина Филипповна. Волосы у нее были действительно распущены, и женщина походила на ведьму — на ту самую сказочную, которая якобы обитает среди болот. Только теперь стало ясно: настоящая ведьма живет не на болоте, а в особняке покойного генерала. Коего она сама и отравила стрихнином!

Любовники вместе осмотрели окрестности беседки, однако Женю, притаившуюся среди деревьев, к радости девушки, не увидели. Решив, что звук произвела большая птица, они приняли решение, что пора возвращаться в дом. И порознь направились восвояси — сначала Екатерина Филипповна, а минут пять спустя управляющий.

Выждав для верности с четверть часа, если не больше, Женя тоже вернулась в особняк. Проскользнула к лестнице — и вдруг почувствовала, как кто-то привлек ее к себе. Это был Гоша.

— Женюсик, я так и знал, что ты к беседке ходила! В комнате-то тебя не было, — зашептал он ей жарко на ухо. — Все в доме спят, пойдем ко мне… Или в сад… Там нам никто не помешает!

Его руки шарили по телу девушки, губы тянулись к лицу. Женя закатила ему оплеуху и с возмущением произнесла:

— Георгий Ильич, ведите себя подобающим образом, иначе о вашей распущенности мне придется поставить в известность Алевтину Илларионовну. А такого она точно терпеть под крышей своего дома не будет!

Гоша со стоном отпрянул в сторону.

Женя быстро поднялась по лестнице, прошмыгнула к себе в комнату и заперла ее на ключ. Запахнув на всякий случай окно тоже, улеглась в кровать и стала размышлять.

Быть может, с Гошей она поступила и излишне сурово. Однако девушка не намеревалась, подобно горничным и деревенским бабенкам, дарить ему утехи только потому, что у него красивые глаза, длинные ресницы и невероятное самомнение. Да и в ушах ее все еще звучали беседы, которые вели Усачев и Екатерина Филипповна. Не могла же она лобызаться с Гошей после всего, чему стала свидетельницей, в той же самой беседке, где эти двое задумали очередное преступление!

Половину ночи она проворочалась без сна и забылась только под утро. За завтраком Женя исподтишка смотрела на, как всегда, чопорную Екатерину Филипповну и сидевшего с другой стороны стола молчаливого Ивана Степановича. Кто бы мог подумать, что ночью они были полны страсти и неги — теперь же они даже не смотрели друг на друга, отлично играя свои роли!

Появился и Гоша, с оплывшим глазом, и мачеха тотчас поинтересовалась, что же с ним произошло. Женя, закусив губу, едва сдержалась от того, чтобы не расхохотаться. Похоже, она вчера заехала ему не только по щеке!

— Ночью на сервант наткнулся! — буркнул тот и, не глядя на Женю, потребовал себе кофия — черного, крепкого и без сахара.

Тоси за столом не было. Поэтому после завтрака учительница поднялась к ней в комнату. Увидев, что та ничком лежит на кровати, дотронулась до ее лба и чуть не отдернула руку — лоб был подозрительно горячим.