Посоветовавшись с Алевтиной Илларионовной, Женя дала воспитаннице порцию рыбьего жира. Потом задернула шторы, уселась рядом. Тося слабым, хриплым голосом произнесла:

— Кажется, у меня простуда… И это летом!

— Ничего страшного, ты, главное, голос не напрягай, — ответила Женя. И подумала о том, что приставать к девочке с расспросами о том, чему же она с подружкой стала на болоте свидетельницей, бесчеловечно. Стоило подождать несколько дней, пока Тося не выздоровеет, и снова поговорить с ней.

Собственно, и так было ясно, что именно девочки увидели — наверняка разнузданную сцену ласк Екатерины Филипповны и управляющего Усачева. И те убили внучку мельника, выдав ее смерть за деяние мифической ведьмы, чтобы весть об адюльтере не разнеслась по округе. А Тосю любовники то ли не заметили, то ли пожалели. В конце концов, она все же племянница Екатерины Филипповны. Хотя если та родного брата отравила стрихнином…

Напоив больную чаем с малиновым вареньем, Женя отправилась к Филиппку.

Мальчик велел, чтобы учительница с ним играла. Но через некоторое время Женя пожелала посмотреть, как дела у его сестры, и тот скривил губы:

— Тося, Тося… Она уже взрослая, да и простуда у нее наверняка легкая, только корчит из себя…

Женя строго посмотрела на воспитанника:

— Ты не имеешь права говорить так. Тося в самом деле больна.

— Это я болею, а не она, — заявил мальчик с внезапной злобой и замахнулся костылем. — Она что, через два дня будет снова скакать по саду! И везде подслушивать! А я на всю жизнь наказан этой ногой, причем никто не знает, почему Господь решил меня покарать!

— Господь не карает, он просто испытывает тех, кого больше всего любит… — произнесла Женя и прижала к себе дрожащего мальчика. То, что тот ревновал ее к Тосе, она заметила уже давно. Ему не нравилось, что сестра время от времени была в центре внимания, ему хотелось, чтобы вся любовь и забота предназначались только одному человеку: ему самому.

— Лучше бы Господь мне новую ногу подарил! — буркнул Филиппок, прижимаясь к Жене. — Тогда я пойму, что он меня больше всех любит. А ты меня любишь?

— Конечно, люблю! — кивнула Женя и поцеловала мальчика в лоб. Тот же, хитро улыбнувшись, спросил:

— Больше, чем Тоську?

Потрепав его по волосам, девушка ответила:

— Я люблю вас каждого по-своему, потому что вы совершенно разные.

— Нет, скажи, я хочу знать, кого ты больше любишь, ее или меня! — капризно потребовал Филиппок. — И не будь, как мама, которая тоже правду сказать боится. Я ведь знаю, что мама меня не любит! И стесняется меня. Потому что у меня эта треклятая нога!

Женя уверила мальчика, что Алевтина Илларионовна обожает его, и тот снова заканючил:

— Но меньше, чем Тосю! Потому что она такая ужасно умная! И все правильно делает! И у нее две здоровые ноги! А я только обуза! Так скажи, кого ты больше любишь?

— Тебя, конечно, тебя! — сказала Женя, добиваясь того, чтобы Филиппок успокоился. И тот в самом деле моментально перестал плакаться, поцеловал ее и принялся за уроки.

Женя же заглянула к Тосе, потому что ощущала перед ней вину за то, что обманула мальчика. Любила она каждого из детей по-своему, но в итоге одинаково. Однако она пошла на поводу у больного мальчика и сказала то, что хотелось ему услышать.

Тося спала, закутавшись в одеяло. Женя поправила его и тихо произнесла:

— И тебя я, конечно же, тоже люблю…

Выйдя из комнаты, она вдруг осознала, что дети в опасности. Ей требовалось поставить в известность Алевтину Илларионовну — только вот о чем и как? Не заявиться же к ней и не сказать, что ее золовка состоит в любовной связи с управляющим и что они ядом извели генерала? От такого Алевтину Илларионовну еще чего удар хватит.

Посему Женя приняла решение пока что ничего вдове не говорить, а посоветоваться с господином Забияко — благо до намеченного суаре с московской дамой-медиумом оставалось всего несколько дней.

Женя была уверена, что в эти несколько дней коварные любовники не предпримут ничего ужасного. А потом, когда господин Забияко даст ей ценный совет, она поступит в точности с его словами.

Не могла Женя понять только одного: каким образом Екатерина Филипповна и ее хахаль намеревались завладеть поместьем. Если злоумышленники и отравят, скажем, Алевтину Илларионовну, то все унаследуют ее дети, Тося и Филиппок. Имелся еще и Гоша, генеральский сын от первого брака, которому после смерти родителя кое-что перепало и который, не исключено, включен и в завещание мачехи.

Получалось, что любовной парочке требовалось извести всю семью, дабы получить наследство. Это было возможно, но кончина сразу четырех человек была бы крайне подозрительной. Такой кошмарной трагедией точно заинтересовалась бы полиция, провела расследование и нашла бы злоумышленников.

Тогда что же замышляют Екатерина Филипповна и Иван Степанович?

Желая разузнать это, девушка воспользовалась моментом и проникла в комнату управляющего. Там царил идеальный порядок, ничего подозрительного она не обнаружила. Но на дне шкафа отыскала старый чемодан, в котором нашла несколько проспектов о недвижимости на Лазурном побережье, а также револьвер и коробку с патронами. И пришла к выводу: Усачев явно собирается присвоить миллион, если его с Екатериной Филипповной план увенчается успехом. А потом избавится и от сообщницы. Что рука у него не дрогнет, Женя нисколько не сомневалась. Причем злобную старую деву ей ничуть не было жаль.

Затем девушка побывала в комнате золовки хозяйки. Там, как и в обиталище Усачева, все было на своем месте, рукомойник сиял, все вещи были тщательно уложены. Однако тот факт, что Екатерина Филипповна являлась крайне аккуратной дамой, не делал ее хорошим человеком.

Особенно заинтересовалась Женя содержимым аптечки, располагавшейся в примыкавшей к спальне ванной комнате. В ней помимо различного рода безобидных лекарств она обнаружила темный флакон с притертой пробкой и без наклейки. Юная сыщица открутила пробку и осторожно понюхала плескавшийся в бутылочке состав. Запаха не было, однако девушка могла поклясться, что это яд. Не исключено, раствор стрихнина, при помощи которого сестра опоила брата. Или другой токсин, который злодейка намеревалась испробовать на прочих родственниках.

На всякий случай Женя вылила содержимое склянки в раковину, тщательно промыла емкость, наполнила водой из-под крана и поставила обратно ее на полочку. Затем выскользнула из ванной, подошла к выходу, желая покинуть комнату, — и вдруг увидела, как дверь отворяется.

В голове мелькнуло: если старая дева застанет ее в своих апартаментах, последует небывалый скандал, который наверняка будет стоить Жене места. Поэтому девушка нырнула в шкаф, в последний момент успев прикрыть створку, но не до конца, получив тем самым возможность наблюдать.

В комнату вплыла Екатерина Филипповна, захлопнула за собой дверь — и потянула носом, словно крыса. Женя испугалась — вдруг старая дева, подобно сказочной ведьме, сейчас протянет: «Здесь кто-то есть… Выходи, я тебя съем!»