упрекнуть женщину за то, что она хочет быть с сыном, но угроза еще висит над Афинами. Ладно, пусть Элизеба остается, может, хоть Адрика успокоит, а то мальчишка задрал нос непомерно. Решил, что его скромная роль в освобождении горожан и драке с Миккели сделала его великим воином. «Только поглядите, — ухмыльнулась Зена, — вышагивает по улицам, будто царь!»

А может, это и к лучшему: довольно мальчика тюкали негодяи вроде Миккели. Он вправе гордиться собой и заслужил эту победу. Уверенность в себе пригодится Адрику, когда дойдет до настоящей битвы: предстоит еще покарать Бризуса и его приспешников. «Надо бы напомнить пареньку, что излишняя самоуверенность вредит».

Трижды проделав путь от конюшни до пекарни, Зена отлично его запомнила и теперь без труда нашла бы дорогу, однако первым шел Адрик. Он смотрел по сторонам и был начеку, позволяя воительнице сосредоточиться на обдумывании дальнейших действий.

О боги, как же все сложно! Почему благородный Тезей, мудрый правитель, повернулся спиной к народу? Кто из стражей работает на «Покровителей», предав царя и афинян? Удалось ли Габриэль пробраться к царице?

К тому же неизвестно, что затевал Бризус. При одной мысли о нем руки воительницы сжались в кулаки: это он подстроил тот взрыв в лагере Мезентия, в результате которого погиб Марк. Бризус и его идея… есть ли что-нибудь страшнее безумной жадности? Это та самая алчность, о которой говорила Габриэль две ночи назад — тогда они думали, что покидают Афины. Эта алчность заставляет идти на все ради денег, и только деньги определяют, кто ты, только деньги имеют смысл, а жизнь и счастье человека — пустые слова. «Если я могу купить самое лучшее, значит, я достоин самого лучшего», — пробормотала Зена, сощурив глаза. Скоро Бризус узнает, во сколько обошлась ему власть.

Бризус — опасный противник, он не так слеп, как можно подумать. Он тонкий стратег и не раз оказывался победителем в состязаниях воинов. Зена собственными глазами видела, как Бризус участвовал в них несколько лет назад. Ему удавались и выжидательная тактика, и обманные выпады, и сокрушительные удары. Он всегда видел на пять ходов вперед. «Что ж, я и сама неплохо играю, — припомнила Зена, — и мне известна его стратегия». Она давно научилась этой игре, где победителю доставался главный приз — жизнь. Когда Зена оставила родную деревню и стала воином, у нее был только один учитель — инстинкт самосохранения. Она никогда не теряла терпения, оставаясь хладнокровной, и научилась мгновенно принимать решение. Она играла лучше, чем Бризус.

Воительница оборвала поток воспоминаний. Итак, Бризус наверняка знает, что она в Афинах: приключения с Аталантой наделали слишком много шуму, да и слухи об их заточении расползлись удивительно быстро. Есть Агринон, который доносит начальнику о всех происшествиях, он тоже вряд ли промолчал. Возможно, Бризус понадеялся, что, выйдя из темницы, Габриэль и Зена покинули город. Он может ничего не заподозрить, пока не хватится Миккели.

Жаль, что она не догадалась спросить Миккели, когда он должен вернуться. Бризус наверняка назначил время и теперь либо спал, либо — что более вероятно — ожидал прибытия наемника. На рассвете Бризус, несомненно, почует неладное: пекарь говорил, повозка с хлебом прибывает к утру; сегодня ее не будет. Тогда негодяй придумает план ответных действий, и это случится задолго до того, как солнце поднимется по небу.

Как ни посмотри, в деле были одни неясности: Зена не могла предугадать, что же предпримет Бризус, не знала она и время возвращения Миккели. Главарю шайки даже в голову не придет, будто наемник забрал добычу и скрылся, и в этом он окажется прав. «Ни один из его людей не решится на такой отчаянный шаг: они боятся начальника пуще огня. Миккели же и вовсе — довольствуется тем, что ему платят и что удается урвать по мелочи, — размышляла воительница. — Хотя, похоже, в золоте они не купаются, и богатая добыча для банды редкая удача. Итак, Бризус предположит, что на Миккели напали: кто-то из окрестных селян, царская стража или сам царь. А может быть, и я», — мрачно оскалилась Зена.

Слишком уж все запутано и слишком многое зависит от Бризуса, непредсказуемого, гнусного и подлого негодяя. Первым делом мерзавец, разумеется, пошлет своего человека разузнать, куда делся Миккели и видел ли его кто в последнее время. Запуганные горожане не посмеют солгать в страхе за своих близких. «Все, что мне остается — это идти в пекарню и ждать новостей. Надеюсь, Габриэль скоро появится. Или уже вернулась?» — заключила воительница.

Габриэль тоже была ненадежным звеном в цепи: только богам известно, что она могла натворить, оставшись без присмотра да еще в компании с бессовестным воришкой! Ишь, возомнил себя сыном Гермеса! До заката Габриэль была в безопасности — спасибо Кратосу, — а что случилось потом, неизвестно. «Что же произошло во дворце? — гадала Зена, беспокоясь за подругу. — А вдруг Кратос скрыл что-то важное, он ведь явно недоговаривал? Ох, верно, Габриэль попала в беду, но решила меня не тревожить. Никуда не годится».

На Габриэль это похоже. Но она же была ловка и осторожна, понимая, сколь многое зависит от нее. Оба мальчугана в опасности вели себя как должно, и оба знали путь во дворец, минуя стражу и слуг. Если только Габриэль проникла в покои и смогла поговорить с царицей, можно не сомневаться: Ипполита на нашей стороне. Но правда ли, что прославленная амазонка имеет власть во дворце и способна сама принимать решения? Пока размышлять об этом было бесполезно.

Где-то позади захлопали на ветру полотнища, и Зена в тревоге обернулась. Это оказалась чья-то одежда, вывешенная для просушки на улицу. На следующем повороте путников защитила высокая стена, а когда они миновали ее, ветер уже утих.

«Вероятно, у Тезея были свои причины для бездействия, — рассуждала Зена. — Если так и если Габриэль пробралась к царице, то наутро у Бризуса уже не будет никаких проблем… кроме страшной головной боли и необходимости прятать свой хлеб подальше от Мондавиуса». Уголки губ воительницы изогнулись в усмешке. «Наконец-то я смогу уехать из Афин! Нам с Габриэль даже не придется драться», — такова была следующая мысль, пришедшая ей в голову.

Улыбка угасла — не так все просто. Говорят, Афинский дворец — сущий лабиринт: коридоры, бесчисленные покои, потайные комнаты, подземные ходы собьют с пути кого угодно. Заблудиться там легко, а вот выйти не менее трудно, чем из прославленного Критского лабиринта.

Возможно, именно это и спасло юного Тезея от гибели в лабиринте Минотавра. Воительница опять хмыкнула и посмотрела на