«Я весь день сидела у окна, наблюдая за тем, как рабочие возводят обелиск Эйдана. Он вернулся и, думаю, был шокирован сходством своей жены с одной из его древних мумий. Думаю, однако, что мумия более облечена плотью, чем я. Я больше похожа на скелет.

Мне пришлось заставить очаровательную девушку, которую наняли для меня в Эдинбурге, написать предыдущий абзац. Лианну рекомендовала мне одна из моих знакомых, и девушка согласилась помогать мне в тех случаях, когда я уже не могу делать что-либо сама. Сомневаюсь, что она знала, когда приехала в Эмброуз, что ей придется быть моим духовником.

Лианна очень красивая девушка, с длинными светлыми волосами и веселым характером.

Я начала считать сначала месяцы и недели, потом дни, которые мне остались. Наверное, настанет время, когда я начну отсчитывать минуты. Тиканье часов на каминной полке будет звучать для меня как барабанная дробь. Это будет знаком того, что я скоро покину этот мир.

Меня уже не очень заботит, является ли место моего назначения раем или адом. Я просто хочу уйти. Время настало. Роль Джулианы Росс сыграна до конца.

Если я и сожалею о чем-то, так только о том, что я не была ближе к людям и они не знают, как я к ним относилась. Но большинство тех, кого я в своей жизни любила, уже ушли, и, возможно, мне представится возможность пообщаться с ними опять.

Я всем сердцем буду скучать по Маршаллу. Мой сын всегда был заботливым и внимательным, а еще он гораздо лучше умеет скрывать свои чувства, чем его отец. На лице Маршалла не было того ужаса, когда он увидел меня несколько недель тому назад. Никакого отвращения, только любовь и сострадание. За это я еще больше его обожаю.

Гэрроу постоянно меня навещает, и за последние месяцы мы стали с ним ближе. Он снабжает меня своими чудодейственными китайскими травами и порошками, и я больше не сомневаюсь в их эффективности. Мне уже довольно долго удается жить почти без боли. Время от времени у меня бывают сны, в которых я встречаюсь со своими родителями и друзьями детства, но я этому даже рада. За это я всегда буду благодарна Гэрроу.

Нам свойственно вспоминать людей по тому, как они умирали, а не по тому, как они жили. Я надеюсь, что люди увидят мои сады и восхитятся их красотой. Я надеюсь, что они не станут задаваться вопросом, была ли я храброй перед концом. Я надеюсь, что, когда настанет время, я буду спать, а смерть будет всего лишь частью моего сна…»

На этом записи заканчивались.

Туман опустился на землю и окутал стволы деревьев. Давина видела лишь начало лабиринта, остальные кусты исчезли в белом мраке. Не было видно ни белки, ни птички, словно природа созвала их и все они исчезли, чтобы собраться где-то вместе. Казалось, от деревьев остались лишь вершины крон, все остальное поглотил туман.

Почему у нее такое ощущение, словно природа чего то ждет, а сам Эмброуз замер? Над огромным поместьем воцарилась невероятная тишина. Давина не слышала никаких звуков — ни голосов служанок, ни ржания лошадей в конюшнях, ни переклички садовников. Все вокруг нее погрузилось в тишину. Казалось, даже время остановилось.

Она стала прохаживаться по двору, разглаживая руками юбки, будто хотела стереть с них прилипчивые клочья тумана. По словам слуги, стоявшего у дверей семейной столовой, его сиятельство отправился с утра на верховую прогулку.

Мать одной из подруг Давины сильно пострадала, когда в такой же день, как сегодняшний, перевернулась карета. С тех пор Давина всегда помнила, как непредсказуемо поведение лошадей в такую погоду. Они могут сломать ногу, угодив в кроличью нору, и сбросить седока.

Как это похоже на Маршалла — рисковать.

Давина дошла до обелиска и остановилась возле него. Сегодня он выглядел еще более не на месте, чем обычно, — в густом шотландском тумане он словно висел в воздухе. Она провела рукой по камню, ощутив под пальцами вырезанные на нем иероглифы.

Ее внимание отвлек стук копыт, а потом из тумана появился Маршалл. Он сидел, пригнувшись к шее своего вороного коня, и мчался так, будто за ним гнались демоны.

Он был одет, как обычно, в белую рубашку, черные брюки и сапоги. На нем не было ни куртки, ни шляпы, и он был похож на разбойника на великолепном коне.

Потом он натянул поводья, и конь замедлил шаг. Маршалл спешился и долго стоял, опершись руками на седло и опустив голову. Потом обернулся и увидел Давину.

— Усталость не помогает мне избавиться от желания, которое я к вам испытываю, — сказал он вместо приветствия.

Этих слов она не ожидала, и у нее перехватило дыхание.

— Я должна извиниться за это?

— Сомневаюсь, что это поможет. — Он смотрел на нее так, словно она была незнакомкой.

А она подумала о том, что зря не обращает внимания на свою внешность. Она не стала будить Нору, чтобы та помогла ей одеться, и схватила первое попавшееся платье. Ее мысли были слишком заняты возможностью этой встречи.

За те дни, что она не видела Маршалла, ею все больше овладевали чувства безысходности и гнева. Она сердилась на себя за то, что так глупо влюбилась. Влюбилась в человека, который предпочитал оставаться непроницаемым, как чужестранец. Она сердилась на него за то, что он отказывается разделить с ней свою жизнь, хотя так одинок.

— Вы молоды, наивны и неопытны и не знаете жизни.

Она чуть было не отступила назад от этой неожиданной атаки, но сдержалась, скрестила на груди руки и посмотрела на него с безразличным видом. Ей стоило немалых усилий, чтобы не выдать своих чувств — а она на самом деле была обижена и потрясена. Как он может говорить ей самые что ни на есть приятные слова и тут же чуть ли не высечь ее другими словами?

— Вы выглядите ужасно, — сказала она в отместку. — Вы хоть немного спали всю эту неделю?

— Очень мало, — признался он. — А вы? Где вы были целую неделю, черт побери? Нора сказала мне, что вы мало ели и очень мало с ней разговаривали.

— Возможно, я должна считать для себя благословением, что вы говорили с Норой, а не с миссис Мюррей.

— Вы все еще сердитесь? Это было так давно, Давина, что я уже почти ничего не помню.

Это замечание привело ее в замешательство.

— Вашей следующей жене вы скажете то же самое? «Бедняжка Давина, я ее почти не помню. Она была такой маленькой серой мышкой. Знаешь, она носила очки. А еще все время рассказывала странные факты из истории, и всегда невпопад…»

— Не совсем невпопад, — возразил он, — но это всегда было забавно. Я сомневаюсь, что после столь печального опыта я снова женюсь. А вы что — умираете? Поэтому и прятались?

— Вы все время пытаетесь причинить мне боль, Маршалл. Может, это вы меня и убьете.

Он сделал шаг к ней навстречу, и было совершенно очевидно, что он с трудом сдерживается. Почему именно сейчас его это беспокоит?