Олеся прокрутилась в кресле. Первый вариант отпадал. Оставалось место, на первый взгляд никоим образом не связанное с Мариной. О котором никто не подумает. Психлечебница, главврачу которой она звонила после встречи с Лесей, была идеальным вариантом. Но как подтвердить свои подозрения, Леся не знала.

Олеся выдохнула клубок дыма и глянула на тлеющую сигарету. Вот и её жизнь, как эта сигарета, медленно, но неизбежно тлела от неизвестности.

Как же ей всё это надоело — вся эта ложь. Взять хотя бы Сергея. Обещал подумать, как выручить Мари, а сам на следующее утро сбежал из дома. Куда — неизвестно. Вернулся поздно — злой, и ни словом не обмолвился. И так уже полторы недели: утром сбегает, пока она спит; возвращается за полночь и ничего не объясняет. На работе не появляется, мобильный телефон недоступен. Странно всё.

Олеся затушила сигарету и посмотрела на часы. Без четверти пять. Прошёл ещё один рабочий день. Ещё один день без Алекса.

Впрочем, Олеся не сидела, сложа руки. Она искала виновных в смерти брата.

Вместе с бывшим коллегой, а ныне подполковником Игнатом Крушининым она перерыла весь архив в поисках громких дел десятилетней давности. Она вспоминала каждое лицо, цеплялась за любую фамилию. Без толку. Все, кто представлял реальную угрозу Алексу, давно покоились на кладбищах. И даже узнала, что если с Мари что-то случится, то Марина Нежина разом лишится всего, что имеет. Когда-то давно Алекс таким образом обезопасил Ирму. Игнат рассказал.

Он ушёл из Лесиного офиса часа два назад, твёрдо уверенный, что лишь возвращение Ирмы прольёт свет на это дело. Дело… Смерть друга оказалась для него просто делом. А сам ведь так толком и не ответил, почему обвинил Ирму в смерти Алекса? Сказал, что это тайна следствия. Логично, если бы не было странным. Ему-то какое дело до следствия и его тайн, если он не занимался расследованием? Зачем он устроил собственные поиски? Самостоятельно ищет убийцу Алекса?

Олеся встала из-за стола и подошла к окну. На улице сыпался мелкий снег, налипал на стёкла. Скоро Новый год. Новый…Хорошо, если так.

Она усмехнулась и тут в дверь постучали.

Её удивлению не было границ, когда в кабинет вошёл хорошо ей знакомый молодой мужчина, некогда предавший Ирму.

Какими судьбами его занесло сюда? Узнать новости о Мари? Или может поделиться информацией?

Олеся не ошиблась.

Павел Соколов приехал сюда именно из-за Ирмы. И то, что он поведал, повергло много повидавшего адвоката в оцепенение.

Оказывается, в ту ночь Ирма попала под машину. Она вылетела ниоткуда — Павел и понять ничего не успел. В больницу он привёз девушку уже без сознания.

Её буквально заставляли жить. Ребёнка спасти, увы, не удалось. А утром Павел узнал о гибели Туманова и позвонил Марине.

Именно Марина Викторовна добилась перевода Ирмы в закрытую психиатрическую клинику. На самом же деле Ирма пыталась покончить с собой единожды, и то уже в психушке, когда узнала о гибели мужа. Остальные попытки организовывала сама Марина: она и вены ей резала, и лекарствами травила.

Ирму поместили в одиночную палату, запретили посещения. С тех пор она молчит.

— Так она знает… — только и вымолвила Олеся, ошарашенная услышанным.

Павел кивнул.

— Я понял это по её глазам и в очередной раз вскрытым венам. А ведь она уже начала оживать. И я подумал, что у меня есть шанс…

— Шанс? — изумилась Олеся. — О каком шансе ты говоришь?! Ты же её предал!

— Предал? Нет, я не предавал Ирму. Просто однажды мне надоело врать, и я всё ей рассказал. А она посчитала правду предательством.

— Какую правду? — Олеся присела на подоконник. — Что она фригидная жаба и ты с удовольствием предпочтёшь ей другую?

— О чём вы? — удивился Павел. — Я никогда не говорил Ирме ничего подобного. Да и другой у меня не было. Ирма всегда была и остаётся единственной в моей жизни. Именно этим и воспользовалась Марина Викторовна.

— Марина?! Зачем? — что-то смущало её в словах Павла. Выходит, Мари врала ей, но зачем?

— Всё просто, — усмехнулся Павел и сел за стол. — Марина Викторовна хотела знать о каждом шаге своей дочери, а я стал идеальным надзирателем.

— То есть?

— Мы заключили сделку. Пришлось, — виновато добавил Павел, уловив осуждающий взгляд собеседницы. — Карьера моей матери тогда целиком и полностью зависела от Марины. Поэтому я согласился шпионить за Ирмой. Мы встречались, потом некоторое время жили вместе и я не заметил, как полюбил Ирму. И тогда я понял, что не могу больше ей врать. Я всё ей рассказал. Если бы я знал, что Ирма беременна…

— То что? Не признался бы?

— Не знаю, — Павел пожал плечами. — Всё могло быть по-другому.

— Не могло, — сухо возразила Олеся. — Только связав свою жизнь с Алексом, Ирма стала по-настоящему счастливой и свободной.

Павел усмехнулся. Как-то нелепо звучали эти слова по отношению к запертой в психушке женщине. Нелепо и неправильно.

— Хватит болтовни, — Олеся встала. — Я хочу знать, где Ирма и как я могу её оттуда вытащить.

Сентябрь, 2011 год.

Алекс видел, как много людей приехало на кладбище. Длинной процессией они неторопливо входили в ворота и терялись среди бесчисленного множества крестов и памятников. Одетые в чёрные одежды и нацепившие на лица траурные «маски» они словно только хоронили кого-то, хотя прошло уже три года. Три долгих года со смерти Алексея Туманова, на чью могилу пришли эти гости.

Алекс усмехнулся. Так странно, но на самих похоронах не присутствовало столько народу, скольких он собрал в свою третью годовщину.

Мелкий дождь зашелестел в хвое сосен. А на дороге недалеко от въезда на кладбище остановилась вишнёвая Ауди Серёги Корзина. Ему тоже Алекс отправил приглашение на кладбищенское рандеву, но Серёга упорно не хотел туда идти. Сидел в машине и так же, как он сам, наблюдал за прибывшими гостями. Почему? Совесть замучила? Или просто хотел посмотреть, кто собрал всех здесь сегодня? Не выйдет — Алекс так точно не намеревался туда идти. Зачем? Он там уже был и не единожды. И потом быть узнанным кем-то из старых знакомых не входило в его планы. По крайней мере, сегодня. Да и видеть лица изображающих скорбь об ушедшем друге не хотелось. Всё это лишь фальшь. Обман, игра на публику. Никто не скорбит о Туманове: ни о настоящем, чьи останки Алекс перезахоронил спустя почти двадцать лет; ни о том, чья фотография висит на мраморном памятнике. Пожалуй, только Леська действительно горюет. До сих пор. Она и приехала в числе первых. Она вообще слишком часто сюда приезжала.

И как только Корзин допускает, чтобы Леська себя так гробила. Вон, как изменилась. Ожесточилась, даже из её походки пропала прежняя воздушность. Причёску сменила, волосы перекрасила. Заменила гардероб классикой преимущественно чёрно-серых тонов. Не ездит на своём легкомысленном алом Ягуаре, она вообще больше не водит. Не смеётся, а из её зелёных глаз исчез счастливый блеск. Да и с Серёгой приехали порознь. Леська вообще в последнее время избегала Корзина: сутками пропадала на работе, а домой приезжала, когда уходил Серёга. Что-то не ладилось у его сестрёнки в личной жизни.