Алекс в ответ неопределённо пожал плечами. Расстегнул куртку, подцепил пальцем золотую цепочку, и на ладонь упало тонкое обручальное кольцо Ирки. Одно — своё он отправил ей в качестве приглашения. Тоска мучительной болью сдавила грудь, осушила лёгкие, разорвала сердце. В один миг. Единой мыслью: «Она не пришла».

— Я так и думал, — кивнул Артём, поравнявшись с Алексом. — Ты почему трубку не берёшь?

— Ты был прав, — севшим голосом произнёс Алекс.

— Нет, Эльф, я ошибся. В ней.

Алекс вскинул голову, пристально всмотрелся в непроницаемое лицо друга. Дыхание перехватило и внутри всё оборвалось от обречённости в чёрных, как уголь, глазах Сварога.

— Что?.. — только и смог выдавить Алекс, чувствуя, как озноб заставляет корчиться в конвульсиях измученную душу.

— Похоже, Ирма убила Томилина…

…Открытые ворота насторожили Ирму. Кирилл всегда был очень предусмотрительным и держать ворота нараспашку (при практически всегда отвязанных «немцах») не стал бы. Собаки выдрессированы не хуже служебных и кидаться на простых прохожих не станут, но чем чёрт не шутит. От предчувствия чего-то нехорошего закололо в пятках, и Ирма на месте переступила ногами — настолько неприятно было, словно в туфли гвоздей насыпали. Сделав глубокий вдох, вошла в пестрящий разноцветными осенними цветами двор. С каждым шагом страх лишь сильнее сдавливал ледяными тисками сердце, вселял в душу ощущение неизбежности. Нет ни охраны, ни собак. Машина брошена поперёк подъездной дороги, чтобы никто не мог ни въехать, ни выехать. Все окна двухэтажного особняка из бело-красного кирпича занавешены. Дверь заперта. И тишина. Всеобъемлющая, давящая, навевающая панику.

Дрожащей рукой Ирма нашла в сумке ключи, которые всё забывала вернуть хозяину, всунула в замочную скважину и провернула два оборота. Щёлкнул замок. Ирма потянула на себя ручку и очутилась в прохладе тёмного коридора. В доме кто-то был. Кто-то чужой. Ирма почувствовала сразу, едва вошла. Пахло сигаретами, а Кирилл не переносил запах табачного дыма; никто не курил при нём, особенно в его доме. Почти никто. Только один человек имел привилегию — его партнёр. Но тот никогда не переступал порог этого особняка. Тогда кто осмелился закурить здесь? И куда все подевались? Вымерли, что ли? Ни охраны, ни водителя, ни прислуги. В мозг закрадывалось нехорошее предчувствие. Ирма проглотила подкативший к горлу комок и на непослушных ногах свернула вправо от входной двери — в столовую.

На длинном деревянном столе полукругом стояли три фото-рамки: справа с портретом Кирилла, слева — матери Ирмы, а по центру — пустая, но перевитая траурной лентой точно посередине. Ирма замерла на пороге. Холод разлился по венам.

Такое уже случалось. Не с ней, но происходило. В институте; в год, когда погибла староста их группы. Ирма своими глазами видела точно такие рамки на кухонном столе однокурсницы, только снимки в них были другие. Сокурсница тогда и не поняла ничего: посчитала чьей-то глупой шуткой, — и выбросила рамки в мусорное ведро. На вопрос: «Каким образом шутник проник в дом с сигнализацией?», — лишь отмахнулась. Мол, дружки младшего брата, с которым девушка постоянно грызлась. На следующий день её парень, который был на одном из снимков, выпал с балкона седьмого этажа. Несчастный случай. А ещё через день на старосту напал собственный ротвейлер. В итоге — разорванная сонная артерия и мгновенная смерть. Собаку усыпили, а случившееся вновь списали на несчастный случай. Дело закрыли. А слушать Ирмины россказни, что обе смерти были не случайны, никто не стал. Младший брат девушки клятвенно заверял, что никаких фотографий в глаза не видел, и никто из его друзей не шутил подобным образом. А рамки бесследно исчезли, словно и не было их вовсе. Ни в мусоре, вывоз которого намечался лишь через неделю, ни во дворе, ни в доме их не оказалось.

И вот теперь подобный трюк решили провернуть и с ней. Но кто? Тот же самый человек? Почему с ней? Если тогда Ирма могла предположить, что всё случившееся связано с Лидой Тюриной и её дневником, то сейчас-то что? К той истории Ирма не имела и не имеет никакого отношения. Или может дело не в ней, а в Кирилле? Может, он каким-то образом связан с теми гнусными приколами над влюблённой девочкой? Но как? И причём тогда Ирмина мать, чья фотография тоже стоит на столе?

Глухой короткий удар стал неожиданностью. Ирма дёрнулась в сторону, обернувшись, и выдохнула. От сквозняка захлопнулась входная дверь. В доме, обычно таком светлом из-за огромных, во всю стену окон, вдруг потемнело. По стеклу робко застучал дождь. Сизые тучи, затянувшие небо, раньше времени сбросили на город вечерние сумерки. Стало совсем гадко. Что же тут происходит, в самом деле? Где все?

Ирма допускала, что прислугу Кирилл мог отпустить. Внеочередной отгул он им обещал давно, всё ему не терпелось остаться с Ирмой наедине. А тут как раз появился волшебный повод — свадьба. До этого им редко удавалось побыть вдвоём: Кирилл приходил поздно, разгребая последствия смены партнёра, как он говорил; да и жить вместе они стали сравнительно недавно. Кириллу надоело смс-общение, каким они занимались большую часть времени, если не считать коротких ночей, где уж точно было не до разговоров. Впрочем, общаться с Кириллом было легко, даже при Ирминых сложностях контактировать с людьми. И он всё время старательно выкраивал лишние пару часов, чтобы побыть рядом с ней. И свадьбу он ждал, как восьмое чудо света. Шиковать Ирма отказалась, как и ехать в путешествие. Поэтому Кирилл хотел устроить ей сюрприз. В последний месяц он только и говорил об этом. А Ирму его ежевечерние таинственные намёки жуть как раздражали.

Она провела ладонью по деревянным перилам и посмотрела наверх. Туда, куда спиралью поднималась лестница. По ногам потянуло прохладой. Окно открыто, что ли? Ирма прислушалась. Всё так же тихо. Вцепившись в перила, она неуверенно ступила на ступеньку. Страх невидимыми верёвками связал тело. А Ирма никак не могла отвязаться от мыслей, куда все подевались? Сейчас развернуться бы и бежать без оглядки. Подальше от этого места, кажущегося мертвым. Туда, где можно спокойно дышать и ничего не бояться. Но какая-то неведомая сила останавливала Ирму, толкала вперёд, на скользкие ступени.

С прислугой она разобралась. Выходной в честь свадьбы хозяина. Кирилл был человеком слова, даже если обстоятельства кардинально изменялись. Ирма остановилась, поймав себя на мысли, что говорит о Кирилле в прошедшем времени.

«Кирилл жив, жив», — мысленно убеждала себя она, поднимаясь выше. К сожалению, свадьба не состоялась. Ирма отменила. Вернее сказать, ожидаемое торжество не вышло, потому что Кириллу всё же удалось убедить Ирму расписаться с ним. Зачем, он так толком и не объяснил. Сказал только, что это нужно для их общей безопасности и ненадолго. Ирма долго не соглашалась. Ей-то свадьба нужна была только для одной цели: убедиться, что Алёша жив. И если она получила приглашение на могилу погибшего мужа, подписанное, несомненно, его рукой и с его обручальным кольцом, — оправдались её подозрения. И усилия, затраченные на создание образа вполне утешенной вдовы, не пропали даром. Оставалась самая малость: приехать на кладбище и встретиться с Алёшей. Ирма настолько уверилась, что ничто не сорвётся, что после тайной росписи разорвала отношения с Кириллом. И его утреннее сообщение о необходимости срочно увидеться стало для неё неожиданностью. Она бы и не приехала, но перед самым кладбищем развернула такси из-за новой смс-ки:«Тебя обманули. Твой ребенок жив. Приезжай».