— Ну… Один раз, — призналась Рокси, но, увидев, что Танди готова задавать новые вопросы, торопливо добавила: — Когда я училась в старших классах. Это было очень, очень давно.

— Так-так, — с явным недоверием сказала Танди. — Наверное, выпили пива с наперсток или что-то вроде того.

— Нет.

— Наркотики? — с надеждой в голосе спросила Танди.

— Нет.

— Тьфу! Если вы не пили и не баловались наркотой, то что вы делали такого отвязного?

— Я ночью удирала из дома и встречалась кое с кем, кто маме не нравился.

— Господи, только не коп!

— Нет! Конечно, не он! — Рокси стала красной как рак.

Танди прищурилась:

— И насколько плох был тот парень? Какое слово ему больше подходит: «трудный» или «пропащий»?

— Он был на учете в полиции. Сколько у него было приводов, даже упомнить трудно. Когда мама узнала о том, что мы встречаемся, она запретила мне с ним разговаривать.

— И вы ее послушали?

— Конечно. Она была права — от него нечего было ждать, кроме беды.

— А хорошо ли у него получалось быть плохим парнем?

— Я сказала тебе, он был… — Рокси перехватила многозначительный взгляд Танди и сказала: — А! Ты имеешь в виду, был ли он хорош в этом?

— Ну да, — подбодрила ее Танди.

— Да, — со вздохом сказала Рокси. — Весьма.

И вероятно, все так же хорош, если судить по поцелуям. Он оставался все таким же сексуальным и опасным, даже с полицейским значком.

— И вы просто взяли его и бросили? — Танди покачала головой. — М-да, девочка. Надо нам с вами поработать. Бывают времена, когда «плохие парни» — лучшее, что может приплыть к нам в руки. И вот потому сегодня мы уйдем в загул. Выпустим скопившийся пар, так сказать.

— Правда?

— Правда. Я видела один кабак на другом конце города под названием «Биггер-Джиггер». Я проезжала мимо вчера вечером.

Рокси решительно встала.

— Куда вы?

— Готовиться к выходу.

Танди подпрыгнула, широко ухмыляясь.

— Вот это характер! Мы могли бы принарядиться, выпить по парочке пивка, даже пофлиртовать немного. Поднять себе настроение. — Она посмотрела наверх. Над головой слышались шаги Лилы. — И мне это тоже совсем не помешало бы.

У Рокси уже поднялось настроение. Приятно почувствовать себя женщиной, привлекающей внимание мужчин. Возможно, ее слишком бурная реакция на Ника объясняется всего лишь недостатком общения с противоположным полом. Тай не в счет. Он, конечно, милый, но химия между ними отсутствовала напрочь. Впрочем, сегодня она рискнет и посмотрит, оправдаются ли ее ожидания.

Должно быть, решимость отразилась на ее лице, потому что Танди с восторгом воскликнула:

— Дайте мне несколько минут, и я разозлю вашу матушку так, что она отправится в кровать. Скоро придет мистер Марк. В общем, идите и наденьте что-нибудь симпатичное. Сегодня мы уходим в загул!

Ник забросил удочку. Свет фонаря на пристани падал на ровную гладь пруда, образуя мерцающую дорожку. Громко трещали кузнечики, изредка квакали лягушки.

Рай чистой воды. Если бы только он мог заставить себя не думать о Рокси. Но она не отпускала его. Она стала наваждением, и от этого он испытывал досаду и раздражение.

Ник взглянул на своего компаньона:

— Так как? Что вы думаете?

Бывший шериф Томпсон для жителей Глори так и остался шерифом Томпсоном, без приставки «экс». Никто не звал его иначе.

— Ты хочешь знать, что я думаю насчет наших шансов наловить сегодня рыбы? Или ты хочешь знать, что я думаю насчет твоей теории шантажа и ее взаимосвязи со смертью Дойла Клойда?

— И то и другое. Вы знали о том, чем занимается Дойл — об этой его маленькой слабости?

Том забросил спиннинг.

— Многие годы по городу ходили слухи, но я так и не мог никого уговорить подать заявление. — Он невесело усмехнулся. — Такова природа шантажа. Встроенная система безопасности, так сказать.

— Я уже заметил.

— Я пытался опросить людей, но все упорно молчат.

— Никто не хочет, чтобы о его секретах узнали.

— Мне плевать на секреты. Я просто хочу выяснить, что стоит за историей с шантажом. И больше всего мне хочется знать, был ли Дойл на самом деле убит.

Том снова забросил спиннинг.

— Может, его убили, а может, и нет. И то и другое возможно, — сказал Том. — Все знали, что он любит бродить по ночам. Я сам его пару раз едва не сбил машиной. А насчет шантажа… Я не знаю. Ты думаешь, Дойл был на это способен?

— Нет. Я думаю, что Дойл был курьером.

Том прищурился:

— Так. Интересно. Я не торопился объявлять смерть Дойла убийством из-за состояния его банковского счета. Я знал о том, что его считают шантажистом, но на счет его не приходило иных сумм, кроме пенсионных выплат.

Ник отпустил удочку и посмотрел на Тома:

— Маловероятно, что у Дойла хватало мозгов на то, чтобы самому додуматься до такого. Он выглядел и вел себя как умственно отсталый, к тому же много пил.

— Верно. — Том медленно вытянул наживку. — Значит, во главе этой махинации с шантажом стоит кто-то другой, из местных.

— Кто-то, кто, вероятно, и присваивал львиную долю денег.

— Вот это уже похоже на правду. Смею предположить, что Дойл получал свою скромную долю исключительно наличными.

Ник кивнул:

— Отдавать наличные придурку — один из лучших способов, отмывки денег. За двадцать четыре часа все доллары до единого уже уходят, ненадолго оседая в кармане каждого, из городских нищих и всплывая только, на заправке и в кафе.

— Точно. Похоже, ты крепко, взялся за дело. Ого! Клюнула! — Том смотал леску. — Маленькая, но резвая. Похоже, я… Нет, сорвалась.

— Вам всегда первому везет.

— А ты всегда выуживаешь рыбку покрупнее, так что хватит подкалывать.

Ник засмеялся. Ему нравился Том. Ему нравилось чувство юмора бывшего шерифа, его хватка и интуиция. Том искоса взглянул на коллегу.

— Как тебе нравится работа?

— Нормально. Вначале нам всем приходилось трудно, но в городе медленно, но верно привыкают ко мне. Моя самая большая проблема — это тетя и ее клуб.

На сей раз засмеялся Том:

— Я видел твою тетю на прошлой неделе в «Укладке и завивке». Что она, что Роза Тиббон — те еще дамы.

— Это точно. А теперь, когда еще и Рокси Тремейн вернулась в город, у них окончательно сорвало, крышу.

— Рокси? Дочь Лилы?