что все зависит именно от частоты посещений паба: представляется, что люди, чаще наведывающиеся в один и тот же паб, теснее связаны со своим местным сообществом и больше ему доверяют, вследствие чего имеют больше друзей{379}.

В результате другого британского исследования, проведенного на выборке из 2000 взрослых{380} и посвященного привычкам совместного употребления пищи, было обнаружено, что существенное влияние на ощущение близости с сотрапезниками, о котором сообщали респонденты, оказывают четыре фактора: количество ужинающих (оптимальным представляется присутствие четырех, или около того, человек, включая респондента), наличие смеха, наличие воспоминаний и употребление спиртного.

Как говорилось в главе 3, Данбар объясняет этот объединяющий эффект эндорфинами, которые вырабатываются под воздействием спиртного и смеха. Здесь можно усмотреть своего рода положительную обратную связь: спиртное не только само стимулирует выработку эндорфина, но и снижает барьеры для таких проявлений, как смех, пение и танцы, а также, возможно, более рискованных поступков, подталкивает к действиям, еще сильнее повышающим уровень эндорфина. Это идеальный стимулятор социального взаимодействия. Размышляя об уникальной социальной природе алкоголя по сравнению с такими наркотиками, как каннабис или психоделики, Данбар и Кимберли Хокингс делают вывод: «Алкоголь стоит особняком, поскольку используется в социальном контексте, а не с целью получения квазирелигиозного опыта или сугубо гедонистического удовольствия… [Он] раскрывает социальные поры, обусловливая более естественные социальные взаимодействия, успокаивает нервы и создает чувство общности»{381}.

Упомянутое «раскрытие социальных пор» имеет много полезных эффектов домино, кроме расслабления индивида и объединения группы. Если места, где можно социализироваться на основе употребления алкоголя, исчезают или отмирают, общество лишается не только центров коллективного единения и дружеских бесед, но и каналов откровенного общения и коммуникации. В июне 2018 г. надвигающееся закрытие популярного, но в то же время печально знаменитого ресторана и питейного места Gay Hussar в лондонском Сохо, где собирались политики, журналисты и профсоюзные лидеры, побудило журналиста Эдриана Вулриджа написать статью, оплакивающую общий отказ этих британских кругов от традиций «жидких ланчей»{382}. Он превосходно выразил, как и что именно утрачивается по мере устранения алкоголя из общественной жизни:

Самая прискорбная причина – это появление класса профессиональных политиков. Выпивка создавала связь между политикой и обществом. Лейбористская партия набирала членов парламента и активистов в рабочих клубах, одной из главных целей существования которых было обеспечение рабочих дешевой выпивкой. Министры привычно отпускали телохранителей, когда начинали опустошать барные шкафы в своих министерствах вместе со своими служащими и советниками. Сегодня и лейбористы, и тори набирают членов парламента из аналитических центров, а министры никогда не расстаются с телохранителями. Закат традиции политических возлияний уничтожил еще одну связь между политической элитой и народом, которому она вроде бы должна служить.

Далее мы вернемся к позорной роли, которую играет «пьяный» нетворкинг в укреплении давней традиции мужских клубов и изгнания посторонних. Важно, однако, отметить, что исчезновение неофициальных площадок, где люди могут встречаться, собираться и пить, представляет собой утрату общности, искренности и крепких отношений, что может иметь по-настоящему серьезные отрицательные последствия, как политические, так и социальные.

В важном обзоре практических материалов, посвященных психологической пользе умеренного употребления алкоголя, исследователи зависимостей Стэнтон Пил и Арчи Бродски делают следующий вывод:

В большей мере, чем трезвенники или пьяницы, умеренно потребляющие спиртное люди, как было установлено, ощущают психологический, физический и социальный комфорт, имеют приподнятое настроение, сниженный уровень стресса (при некоторых условиях), меньше страдают от психопатологий, особенно депрессии, более общительны и социализированы, а также имеют более высокий доход и реже бывают затронуты безработицей или нетрудоспособностью. У лиц преклонного возраста часто наблюдается связанная с умеренным употреблением спиртного бо́льшая вовлеченность в окружающую действительность, а также более высокие когнитивные способности после многолетнего умеренного потребления алкоголя{383}.

Иными словами, идите в паб и возьмите пинту-другую пива. Даже с учетом всех факторов – разрушения печени, лишних калорий и прочего – место для совместного распития спиртных напитков полезно для вас, что не имеет ничего общего ни с каким французским парадоксом или узко понимаемой пользой для здоровья. Умеренное потребление спиртного в кругу знакомых объединяет людей, поддерживает их связь со своей общиной, упрощает обмен информацией и выстраивание нетворкинга. Нам, социальным обезьянам, было бы очень трудно без этого обходиться – как персонально, так и в рамках группы.

Красота в глазах стакан держащего, или секс, дружба и близость

У писателя Адама Роджерса есть превосходный текст о том, как мягко, но настоятельно дает о себе знать начало алкогольного опьянения: «…теплое, разливающееся по телу покалывание, легчайшее ощущение, что твой ум продолжает смотреть на что-то, хотя взгляд уже двинулся дальше. Ты чувствуешь себя увереннее, счастливее. Был напряжен, теперь расслаблен. Друзья начинают казаться привлекательнее. Идея выпить еще по одной видится все более удачной»{384}. Как уже было сказано, алкоголь стимулирует и упрощает любые социальные взаимодействия. Теперь имеет смысл рассмотреть его положительную роль в более личных аспектах социальной жизни – сексе и близости.

Пожалуй, самой оригинальной из всевозможных теорий употребления алкоголя, столетиями вынашиваемых в кругах антропологов, является теория некоего Генри Харта, который в статье за 1930 г.{385} предположил: алкогольное опьянение служит заменой сексуального удовольствия вследствие того, что снижает либидо. Говорите за себя, господин Харт! Соединение спиртного и секса настолько же древнее, как и само спиртное. Во введении мы отмечали, что сочетание пива с сексом повлекло за собой укрощение дикого человека Энкиду в древнешумерском мифе. Цилиндрические печати из Месопотамии, самые старые из которых датируются началом III тыс. до н. э., часто изображают половые акты, сопровождающиеся питьем пива. По наблюдению Петра Михаловски, подобно заявлению библейской «Песни песней», что любовь слаще вина, древнешумерская поэзия воспевает наслаждение от секса с богиней, называя его «сладким, как пиво». В древнегреческой пьесе «Вакханки» пастух, объясняя назначение дионисийских ритуалов, упирает на то, что они способствуют бесчисленным удовольствиям, главное из которых – любовь:

Не знаю, так ли, только я слыхал,

Что это он [Дионис], на утешенье горю,

Дал людям виноград, – а без вина

Какая уж любовь, какая радость![31]{386}

В «Пире» Платона Сократ рекомендует пить вино желающим заниматься любовью. «Вино увлажняет душу, погружает горести в сон и пробуждает добрые чувства», говорит он, однако пить вино следует умеренно, чтобы «прийти в игривое расположение духа»{387}.

Связь между алкоголем и любовью, вином и кокетством остается очень прочной и сегодня. Существует огромный массив исследований эксплицитных и имплицитных отношений к спиртному и сексу, и согласно массовому, распространенному в различных культурах представлению, алкоголь вследствие своего растормаживающего действия способствует сексуальному поведению и заостряет сексуальный опыт{388}. Безусловно, определенную роль в этом играют ожидания: соединение спиртного и секса в рекламе и СМИ создает в умах людей действенную связь, отличную от возможного влияния на психику этанола как такового. Однако появление плацебо-контролируемой схемы исследования позволило ученым отделить ожидания от фармакологического воздействия и доказать, что это воздействие также является очень мощным. Более того, в некоторых экспериментах самые сильные эффекты наблюдались, когда участникам внушали ошибочную мысль, что они не пьют алкоголь{389}.

Древняя и широко распространенная идея о том, что алкоголь – это афродизиак, основывается на нескольких его основных психотропных эффектах. Стимулирующее действие алкоголя направлено не только на настроение в целом: всплеск дофамина под воздействием спиртного непосредственно усиливает сексуальное желание и в самцах, и в самках, от плодовых мушек до людей{390}. Как ни парадоксально, его угнетающее действие одновременно, и прискорбно сильно, ослабляет физические сексуальные возможности, уменьшая генитальное возбуждение и увеличивая время до наступления оргазма как у мужчин, так и у женщин. (Если вам интересно, как исследователи измеряют физическое возбуждение, загуглите «пенильная плетизмография» или «вагинальная фотоплетизмография».) Таким образом, за знаменитой фразой Шекспира о том, что выпивка «вызывает желание, но отнимает силу»