– А как же ваши… – Крамер оборвал себя на полуслове. – Простите. Это излишний вопрос.

– Наши кто? – Унтер-офицер Крейцер мрачно усмехнулся, машинально теребя края стянутой серыми нитками раны, которой никогда не суждено затянуться. – Наши семьи? Вы это имели в виду, господин лейтенант?

– Отстань от него. – Йонер бросил на своего приятеля неприязненный взгляд. – Можно подумать, так часто к нам по доброй воле приходят живые люди.

Крейцер осклабился, его глаза, затянутые легкой белесой дымкой, на мгновение полыхнули алым огнем, как осветительные ракеты в ночи.

– Может, оттого, что живым людям вообще нет смысла навещать мертвецов? Какое ему дело до нас? Он лейтенант, Отто, живой, и вполне может прожить еще пару месяцев, а то и лет. Зачем он к нам пришел? Если ему не хватает запаха, может понюхать старые консервы, они воняют не хуже.

– Кристоф!..

– Что? – Черный плащ тяжело качнулся, на мгновение показавшись облегающим плотную фигуру Крейцера могильным саваном. – Для него это лишь развлечение. Способ пощекотать нервы. Мол, я ни черта не боюсь, ни французских штыков, ни даже живых мертвецов. Сам ночью пришел к ним в склеп и вот сижу, слушаю их, и даже зубы не звенят. Думаешь, ему есть дело до того, что мы чувствуем? А, к черту вас. Паршивая ночь, лихорадит… Я возвращаюсь к себе во взвод.

Крейцер тяжело поднялся по лестнице и пропал, хлопнув дверью. Дирк понимал его ощущения, сейчас ему и самому было муторно, все ощущения, терзавшие его с утра, обострились, въелись под кожу, пробуя ее на вкус тысячами маленьких острых зубов. Ныл правый висок, а содержимое головы казалось внутренностями сгоревшего танка, раскаленными и зазубренными. Что бы ни происходило вокруг них, оно не собиралось исчезать.

– Не сердитесь на него, – сказал он вслух Крамеру, – Крейцер всегда был грубоват. Думаю, даже при жизни.

– У него семья есть, – сказал Йонер, вздохнув. – Вот и рассердился. Зря вы семью упомянули, лейтенант. Для многих мертвецов это неприятная тема, потому что именно семьи мы теряем необратимо. Они получают извещение о смерти, и все. Мы не имеем права писать или иным образом передавать им что-то. Нас считают погибшими, и совершенно справедливо. Вряд ли кого-то утешит мысль о том, что тело их сына, мужа или отца марширует с винтовкой в руках.

– И никто не узнаёт? – спросил Крамер.

– Иногда узнают… Тогда становится еще хуже. Некоторые как-то учатся жить с этим. Другие не выдерживают и совершают какую-нибудь глупость. Например, приезжают к нам. Пытаются спасти чадо из лап Ордена Тоттмейстеров. Это всегда отвратительно и жалко. Для нас, мертвецов, это самая страшная новость, лейтенант, узнать о том, что твои близкие извещены. Мы все этого боимся.

– Понимаю, – твердо сказал Крамер, – отлично вас понимаю. И еще раз простите меня за эту тему. Больше никогда не заговорю на этот счет.

– Ну и замечательно… Боже, как раскалывается голова. Тоже чувствуешь, Дирк?.. Кажется, сегодня мы в кругу ада. Еще день таких мучений, и немудрено тронуться умом.

– Земля дрожит, – вдруг сказал Ланг озабоченно. Он сидел у стены, приложив руку к доскам. – Сами смотрите.

Дирк приложил руку к стене и тоже ощутил дрожь. Это не было похоже на привычное сотрясение от снарядов. Дрожь была неровной, она то пропадала, то возвращалась ощутимой вибрацией, от которой зудела ладонь.

– Как работающий двигатель, – сказал Йонер, нахмурившись. – Может, подкоп?

Мертвецы переглянулись, кое-кто рефлекторно коснулся оружия.

– Штейнмейстеры, – предположил Ланг хмуро, – прокладывают тоннель под землей. Заложат пару тонн взрывчатки под нами, и привет. В Пашендале так и случилось.

– Штейнмейстеры работают осторожнее, – не согласился Йонер, – да и источник как будто недалеко. За каким чертом они бы рыли в глубокий тыл? От нас до французов как через Ла-Манш…

– Не знаю. Но уже жалею, что не надел доспехи.

– Может, нервы? – предположил Дирк. – Целый день нас этой лихорадкой трясло, вот и кажется всякое…

– Но я тоже чувствую, – сказал Крамер озадаченно. – Я-то от тревог вашего мейстера не завишу. Только на подкоп это действительно не похоже. Скорее… Словно кто-то ворочается в земле. Что-то и мне не по себе стало.

Точно вторя его словам, где-то наверху над ними открылась дверь блиндажа, и протяжно заскрипела ржавыми петлями. Раздались шаги по лестнице.

– Крейцер вернулся… – проворчал Йонер. – Вечно он так. Вспылит, потом в себя придет. Сейчас еще прощения у вас, лейтенант, попросит, вот увидите. На самом деле он славный малый, просто часто не в духе. Возраст…

– В этом нет необходимости. – Крамер поднялся. – Спасибо вам за компанию, господа. Но мне пора вернуться в полк. Эта дрожь мне чертовски не нравится. Не знаю, в чем дело, но мне спокойней будет с моим людьми. Если французы готовят какую-то пакость, моим штурмовикам нужен командир.

– Не буду вас задерживать, – сказал Дирк. – Мне тоже не по себе. Как не хватает мейстера… Вернусь в свой взвод и прикажу дослать патроны в ствол. Странная ночь. Нехорошая.

– Кристоф, не спускайся, мы уже выходим! – крикнул Ланг в сторону выхода, и эхо его крика заметалось между узких лестничных пролетов. – Я с вами, господа. Не знаю, что тут творится, но чем быстрее пойму, тем лучше.

– Чувствуешь что-то необычное? – спросил Дирк.

– Не знаю… На голову точно раскаленную каску надел. А вы, лейтенант Крамер, ничего не чувствуете?

Крамер замер, так и не поставив ногу на первую ступень. Внезапно он наморщил нос.

– Чувствую… Запах. Ужасная вонь. Что-то… разлагающееся. Трупный смрад.

– Вероятно, причина в нас. Даже самые сильные чары не могут полностью остановить некротические процессы. Хотя…

– Нет, черт возьми! Запах появился только что!

– У него обоняние работает лучше нашего… – пробормотал Ланг, отчего-то озираясь. – Если он почувствовал…

Голос тоттмейстера Бергера вторгся в мысли Дирка так резко, что закружилась голова, и все окружающее на несколько секунд потускнело, утратило объем, как если бы мир был лишь отпечатком на старом серебре.

«Боевая тревога! – сказал этот голос, звенящий, как тысяча труб из ледяной меди. – Поднять по тревоге все взвода! «Веселые Висельники»! Боевая тревога! Никаких вопросов. Полная боевая готовность, оружие на взвод. Держаться своих позиций до тех пор, пока я не отдам приказ! Занять круговую оборону. Держать друг друга в зоне прямой видимости. Будьте готовы к ближнему бою! Обо мне не беспокойтесь, «Морриган» выдержит. Все взводы в боевую готовность! У меня нет ни времени, ни возможности прийти к каждому из вас. Действуйте по обстоятельствам. И пусть Госпожа будет к вам добра. Все».

Дирк пошатнулся, пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть. Остальные «Висельники» выглядели едва ли лучше. Мысленный крик тоттмейстера оглушил их, видимо, Бергер в минуту опасности не сдерживал своих сил.