сказываться, и год назад сэр Джеймс оставил работу в Вестминстере, сосредоточившись лишь на службе в Адмиралтействе.

Британское Адмиралтейство было командным органом Королевского флота уже пять с половиной веков. Во главе его примерно с 1400 года стоял один из девяти высших государственных чиновников: Верховный Лорд Адмирал. Его власть исходила непосредственно от короля, и не определялась актами парламента. Позднее пришла и коллегиальность управления, и парламентский контроль, пришло и новое название должности — Первый лорд Адмиралтейства.

За заслуги перед короной сэр Джеймс в 1955 году был произведен в пэры и получил титул первого графа Герефордского Силченнина.

Граф был немногословен. Сэр Томас приветствовал высоких гостей и страну, которую они представляли. Он отдал должное доблести советских моряков, сражавшихся плечом к плечу с британцами в последней войне против общего страшного врага. Похвалил красавец-крейсер, на котором высокие русские гости прибыли в Англию. И пожелал успешного сотрудничества двум странам и народам.

Ответное слово должен был держать Булганин. Но Николай Александрович каким-то внутренним чутьем определил, что Хрущеву не терпится взять слово, и предложил:

— Выступи ты.

Никиту Сергеевича уговаривать не пришлось. Он любил выступать.

— Джентльмены, — начал он свою речь, — всему миру известно, что Британия когда-то была владычицей морей. Но эти времена канули в Лету. Пришло время взглянуть на мир реалистично. Все течет, все меняется на этом свете. Я слышал, ваши специалисты в восторге от того крейсера, на котором мы пришли в Англию. Позвольте быть с вами откровенным. Мы будем рады продать вам этот крейсер, если он вам так нравится, потому что он безнадежно устарел.

По всему огромному залу пронесся ропот. Сидевшие за столами начали переговариваться, жестикулировать. Первому лорду Адмиралтейства пришлось вмешаться и приказным громогласным «Тишина!» установить порядок в зале.

Хрущев, довольный произведенным эффектом, продолжал:

— Военная мощь флота теперь ничто в сравнение с ударной силой новых видов оружия. Военные корабли, наподобие нашего крейсера, уже не играют решающей роли, так же как и бомбардировщики. Теперь подводные ракетоносцы правят морями, а в небе царствуют ракеты, которые способны поразить цели на огромных расстояниях. Единственный верный путь к миру сейчас — это всеобщее и полное разоружение.

Когда Хрущев закончил свое выступление, журналисты, присутствовавшие в зале, как по команде бросились к телефонам сообщить в свои редакции о главном событии визита — сенсационном заявлении советского лидера.

Вопросам на эту тему не было конца и в зале военно-морского колледжа, и в комментариях вечерних газет, и в выступлениях по радио и телевидению. В считанные минуты новость облетела весь мир. К обсуждению подключились ведущие аналитики.

— Если Советам не нужны авиация и флот, если они уповают на силу ракет, то они, очевидно, уже обладают сотнями ракетных установок, возможно, межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками, — полагали многие.

Мало кто знал, что к тому времени знаменитые потом королёвские «семерки» не совершили еще ни одного успешного полета. А о сотнях баллистических ракет и ядерных боеголовок к ним и вовсе говорить не приходилось. Никита Сергеевич, как он это нередко делал и в последующем, выдал желаемое за действительное, чтобы «враги покрепче уважали».

За дальним столиком в стороне от главных действующих лиц торжественного приема сидели два высших офицера в штатском и с интересом наблюдали за происходившим в зале.

— А он не такой уж и простачок, как кажется, этот мистер Кей (так британцы по первой букве английской транскрипции именовали Хрущева), — заметил своему соседу по столику контр-адмирал Джон Инглис, директор военно-морской разведки Адмиралтейства.

— А главное, позиция у него беспроигрышная, — заявил в ответ сэр Патрик Дин, шеф объединенного комитета по разведке. — Заявлять о необходимости всеобщего разоружения, но при этом безостановочно вооружаться — это ли не верх цинизма в политике?

— Меня, признаюсь, сейчас больше волнуют не политические изыски мистера Кэй, а то, как идут дела с «Кларет», — сказал, намеренно понизив голос, контр-адмирал. — Вы же слышали о нашей неудаче утром.

— Поговорим об этом в другом месте, — не желая продолжать разговор на столь щекотливую тему, предложил сэр Патрик.

Оба кивнули головой в знак согласия.

В этот момент Хрущев, как будто услышав из другого конца зала разговор двух разведчиков, обратился к первому лорду адмиралтейства с вопросом:

— Наши моряки заметили сегодня утром у советских кораблей в Портсмуте подводника. Вы случайно не в курсе того, чем бы он мог заниматься?

Сэр Джеймс сделал вид, что удивился такому сообщению.

— Мне об этом ничего не известно, господин Хрущев, — сказал он в ответ, — но я обязательно выясню, в чем дело.

Первый лорд был не на шутку озабочен вопросом советского руководителя. Хрущев слыл непредсказуемым политиком, поэтому сэр Джеймс был готов к наихудшему повороту событий: официальному протесту русских, публичному скандалу, расследованию и позорной отставке. Граф Силченнин знал, что рекомендации разведслужбам страны о проведении спецоперации против советских военных кораблей инициировало именно Адмиралтейство. И своей ответственности за провал операции ему было не избежать.

20 апреля, пятница.

Портсмут,

борт крейсера «Орджоникидзе»

Контр-адмирал Котов сидел перед телевизором у себя в каюте и смотрел по Би-Би-Си программу теленовостей. Помощник переводил ему с английского содержание программы.

— Хрущев сказал, что крейсер, на котором он прибыл в страну, вызвал восхищение у английских специалистов своими качествами.

Помощник поначалу переводил уверенно, но вдруг замялся.

— Тут, наверное, ошибка какая-то, товарищ контр-адмирал, — сказал он. — Ведущий программы новостей утверждает, что Хрущев предложил англичанам купить наш крейсер.

— Что предложил?! — удивился Котов.

— Хрущев якобы заявил, что наш корабль устарел, что флот и авиация вообще теперь никому не нужны, что решающая роль принадлежит ракетному оружию. Только оно в состоянии поражать противника на огромных расстояниях,

— Ты все правильно перевел? — спросил уже совсем тихо Павел Григорьевич.

— Так точно, товарищ контр-адмирал.

Котов оторопел. Он был шокирован выпадом Хрущева.

— Отказаться от флота и авиации?! Да кому это в голову могло прийти?!

Контр-адмирал надеялся, что допущена какая-то ошибка при переводе. Хотя полностью исключать возможность того, что Хрущев способен «оказаться» от авиации и флота, достаточно хорошо зная «Первого», Котов не мог.

На Уайт-холле заявление советского лидера произвело не меньший фурор. Англичане были в замешательстве. Что это? Провокация русских? Примитивный обман или просто глупость? — никто не мог понять.

Испорченный обед

20 апреля, пятница.

Лондон, Вестминстер,

здания парламента

У стен Вестминстера звучала русская речь. Три десятка моряков с военных кораблей, ставших недавно на стоянку в портсмутской бухте, приехали на экскурсию в Лондон. Молодые ребята из разных уголков Советского Союза впервые были за рубежами своей страны. Их перехлестывала радость