от новых интересных впечатлений, от гордости за себя и свою страну, от весеннего тепла и солнечного света вокруг. Кроме того, каждый из них получил по 30 шиллингов на мелкие расходы, значит, можно было купить какие-то сувениры для родных и близких дома.

На русских моряков заглядывались прохожие. Их довольные лица, будто магнитом, притягивали взгляды лондонцев. Парни были счастливы, а на счастливого человека всегда приятно смотреть. Под стать радостным лицам моряков был и их внешний вид: подтянутый, стильный, строгий. Опрятная, хорошо сидевшая на молодых сильных фигурах матросов военно-морская форма была не похожа на британскую и этим еще более привлекала зевак.

Ричард Батлер — лидер Палаты общин

Тем временем Рэб Батлер, лидер Палаты общин, принимавший высокую советскую делегацию всего в сотне метров от ворот, где стоял матрос Михаил Удалов, не без гордости демонстрировал Хрущеву и Булганину достопримечательности британского парламента.

54-летний Ричард Остин Батлер, которого нередко называли Рэб, был заметной фигурой на политическом небосклоне Великобритании. Выходец из семьи британских губернаторов Индии и профессоров Кембриджа, он сам с блеском закончил Марлборо- и Пемброук-колледжи в Кембридже и уже в 27 лет был избран в парламент.

Первые правительственные должности он начал осваивать в тридцатые годы и подпортил себе карьеру соучастием в политике умиротворения нацистской Германии, которую тогда проводили его наставники — Невилл Чемберлен и лорд Галифакс. Несмотря на конфликт с Черчиллем по этому вопросу, будущий премьер воюющей Великобритании не оставил своего однопартийца-оппозиционера вниманием.

В годы второй мировой Батлер возглавил реформу образования в стране, а затем получил пост министра труда в послевоенном правительстве. В 51-м Черчилль дал новый импульс карьере талантливого политика, назначив его на должность канцлера казначейства.

Когда два года спустя сэр Уинстон на время ушел от дел после первого инсульта, Рэб исполнял обязанности премьер-министра страны. Иден в ту пору лечился в США и, как и Черчилль, был оторван от власти. Окажись тогда Ричард Батлер понастойчивей, и это он мог бы встречать в апреле 56-го советских гостей на Даунинг-стрит, 10, а не Энтони Иден. Но Рэб не воспользовался удобным моментом, и шанс был упущен.

Более молодой и энергичный, чем Иден и Макмиллан, Ричард Батлер вполне мог бы возглавить правительство страны, но соперники не желали пропускать его вперед. Чтобы удалить конкурента от правительства, Иден назначил его в декабре 55-го лидером палаты общин. Рэб был не в восторге от своего нового назначения. Он откровенно недолюбливал Идена, которого язвительно называл «наполовину баронет, наполовину красотка».

Хрущев и Булганин при первом знакомстве с Батлером были обескуражены его поведением. Он практически не отвечал на рукопожатие. Поначалу советским гостям показалось, что это одно из скрытых проявлений прохладного отношения к ним. Однако затем посол Малик объяснил им, что правая рука Рэба была серьезно повреждена еще в молодости во время автомобильной аварии и теперь малоподвижна. Взаимопонимание было восстановлено.

Батлер охотно играл роль хозяина положения в Вестминстере. Для начала он провел гостей в зал заседаний, где собирался выступать Черчилль.

Там председательствовал спикер, сжимавший в руке символ своей власти — мэйс, массивный жезл. Премьер-министр Иден и министры его правительства сидели в первом ряду на скамьях справа. И одобрительными возгласами поддерживали своего оратора. Представители оппозиции располагались по левую руку от спикера. И шумно негодовали по поводу заявлений консерватора. Такая демократия в действии умиляла Хрущева.

Дав русским гостям возможность проникнуться атмосферой британского парламентаризма, Батлер повел их дальше по залам Вестминстерского дворца.

— У нас каждый гражданин имеет право на аудиенцию со своим депутатом, — заметил он. — Такие встречи проходят в центральном лобби. А во время заседаний парламента можно следить за дебатами с галереи для публики. Все официальные отчеты о заседаниях парламента — они называются «Хэнсард» — доступны для ознакомления каждому гражданину страны.

Батлер проводил гостей на террасу у берега Темзы. Здесь парламентарии могли отдохнуть в перерывах между заседаниями. Правда, не всегда, а только после 1865 года, когда в Лондоне, наконец, построили новую канализационную систему, с помощью которой удалось заглушить запахи смердящей от грязных стоков Темзы.

Хрущев и Булганин до поры с интересом внимали рассказу хозяина Вестминстера. Но вскоре потеряли интерес к истории и интерьерам дворца. Зато попавшие в поле их зрения угощения на огромном столе в зале для званых гостей сразу привлекли их взгляд. С утра оба гостя успели изрядно проголодаться.

Хью Гейтскелл

На первое подавали черепаховый суп. Хрущев с опаской попробовал его, одобрительно кивнул головой, и через пару минут тарелка гостя была пуста.

Настроение русских гостей было на подъеме, пока в беседу с Хрущевым не вступил лидер лейбористов Хью Гейтскелл. Прием в Вестминстере давал возможность лидеру оппозиции ближе познакомиться с советским руководством. И он не собирался этой возможности упускать.

Подобный политический расклад предвещал бурю на приеме в Вестминстере. Рэб Батлер на это рассчитывал. Он, как и другие его коллеги по партии, предвидел возможность идеологической стычки между русскими коммунистами и британскими социалистами. И создал для нее необходимые условия. Конфликт советской делегации с лейбористами мог принести дополнительные дивиденды консерваторам как в отношениях с Кремлем, так и внутри страны, показывая партию тори в лучшем свете, как прагматичных переговорщиков.

Хью Гейтскелл решительно повернул разговор в сторону политики. Он приветствовал начавшуюся десталинизацию в Советском Союзе. Для него, убежденного социал-демократа, права человека значили не меньше, чем права трудящихся. И он полагал, что перемены в СССР, наступившие после смерти Сталина, должны привести к демократизации советской власти.

— Нельзя добиться понимания своих целей и задач, — заявил он Хрущеву, — одной лишь пропагандой. Зачем вам ручные компартии в Восточной Европе?

После дипломатически выверенных речей Идена, Ллойда и Батлера на проведенных за последние дни переговорах откровения Гейтскелла пришлись Хрущеву явно не по душе. Он не мог не ответить.

— Опять вы, мистер Гейтскелл, жалуетесь и на своих, и на чужих. Приезжайте к нам в Москву, посмотрите, как мы живем. Советский Союз изменился. Он не такой, как был раньше.

Накануне встречи в парламенте Хрущеву передали подготовленный лейбористами список пропавших без вести политических деятелей восточноевропейских стран и попросили его разузнать об их судьбе.

Для «Первого» не составляло секрета, что все запрошенные Гейтскеллом лица были или казнены, или упрятаны в тюрьмы руководством братских компартий социалистических стран как «ренегаты и пособники империалистических разведок». Поэтому такая озабоченность вообще и лидера лейбористской партии в частности покоробила Хрущева. Но Гейтскелл явно настаивал на освобождении всех политзаключенных.