class="p1">– О чем подумал Коготь, увидев меня спустя десять лет?

– О противостоянии десятилетней давности и шансе довести дело до конца. По этой причине он и убил Цубасу.

– Нет! – Асукай повысила голос. – Он просто несказанно обрадовался, встретив старого товарища по играм. Он дурачился, чтобы привлечь к себе внимание. Он… – Девушке будто не хватало воздуха.

– Асукай-сан?

Она энергично затрясла головой.

– Простите, что напугала. – И засмеялась, стараясь исправить ситуацию.

– Думаю, можно предположить, что Коготь оставил рисунок специально для Асукай. Это улика.

– Но чего он хотел добиться? – спросил я, ощутив неловкость.

– Если исходить из того, что мне известно о его характере, то он хотел оставить для меня сообщение или напугать меня. Может быть, ожидал увидеть меня в смятении… – Слова Асукай звучали неуверенно. Похоже, она верила, что лучше всех знает Когтя и его мотивацию. Почему Кацураги до сих пор не остановил ее?

Не сдержавшись, я спросил Асукай:

– Вам не кажется, что это только предположение? Его характер… Конечно, я не сомневаюсь в вашей наблюдательности…

– Тадокоро-кун! – прервал меня Кацураги. Взглянув на него, я наконец понял, что задумал мой друг. Он молча слушал Асукай, стараясь вытянуть из нее побольше информации. Мое лицо вспыхнуло от стыда, когда я понял, что все испортил.

– Продолжим, – произнес мой друг. – Прошло десять лет. И вот появился шанс на воссоединение с тем, кого ты когда-то знал. То, что рисунок Амасаки все это время был при нем, говорит о том, что все это он время ждал нового шанса.

Настоящее проклятие великого детектива! Я с ужасом осознал, что мои чувства от новой встречи с Асукай совпали с чувствами преступника. Мы оба были одержимы ею, пусть и пошли разными путями, но…

– По словам Асукай-сан, Коготь любит внимание. Именно поэтому он…

– Убил Цубасу? – в замешательстве пробормотал я. По телу пробежали мурашки. Объяснения Кацураги смущали меня, но я не мог точно сказать почему. – В таком случае… получается, что убийце было неважно, кто станет жертвой? Хочешь сказать, он убил Цубасу только для того, чтобы привлечь наше внимание?

– Не совсем так. Коготь убивал только молодых девушек.

– Кацураги… – начал я, но мой друг не обратил на это внимания, даже выражение его лица не изменилось. Я понимал, что он всего лишь констатирует факты. Кацураги всегда был сосредоточен и холоден, когда говорил правду. Однако я не мог удержаться от вмешательства.

– Есть еще кое-что, – устало заметила Асукай. – Инфантильный Коготь, должно быть, в восторге от особняка Такарада, полного загадок. Если это кто-то из членов семьи, то он наверняка давно вынашивал этот план. Но кто-то посторонний, узнав вчера о тайне подвесного потолка, был бы в полнейшем восторге. Напомню: одна из характерных черт убийцы в том, что он никогда не использовал одно и то же орудие дважды.

– Шесть предыдущих убийств были совершены при помощи дубинки, ножа, утопления, электрического тока, удушения…

– Жертвы, раздавленной насмерть, не было.

От волнения у меня началась изжога. Ощутив недомогание, я опустился в кресло. Жертва, раздавленная насмерть, – это Цубаса Такарада, девушка, с которой мы накануне смеялись, мило беседуя. Как они могли так безразлично говорить о ней? Еще утром мы нашли ее мертвой. При одном воспоминании о ней мне сдавило грудь.

Как думаешь, мы все здесь умрем?

Почему? Почему?! Я не смог предотвратить ее гибель!

– Тадокоро-кун, – произнес мой друг, – если тебе стало плохо, то лучше выйти из комнаты. Ты выглядишь бледным. Может, вернешься в нашу спальню, выпьешь воды и приляжешь?

– Ты шутишь? – хрипло ответил я. – Я хочу послушать.

Кацураги молча кивнул. Я заметил, как на его лице промелькнула ободряющая улыбка.

– Итак, с тремя вопросами о Когте мы разобрались. Теперь нужно изучить рисунок. Это поможет нам понять, кто он такой…

Достав носовой платок, Кацураги аккуратно взялся за фоторамку, открыл ее и при помощи платка извлек рисунок. Из левого угла стекла выпало что-то совсем небольшое. Я быстро подставил ладонь и поймал небольшой кусочек, похожий на… пластмассу. С одной стороны он был шершавым, а с другой, гладкой стороны, к нему прилипла сажа. Откуда за стеклом оказалось нечто подобное?

Я посмотрел на Кацураги – тот рассматривал рисунок, поднеся его к источнику света.

– Что скажешь?

– Похоже на акварель, поэтому я смотрю, нет ли характерных пятен и клякс. Если их нет, то это всего лишь репродукция… Но я вижу парочку, так что это точно оригинал.

Меня поразило то, с каким рвением он изучал детали, способные подтвердить его предположения. Рисунок действительно был сделан Мидори Амасаки.

– Кацураги, дай-ка взглянуть…

Он осторожно поместил рисунок обратно в рамку.

Акварельная иллюстрация к фантастическому роману теперь стала вещественным доказательством в деле о жестоком убийстве. Желтоватые разводы от воды по краям листа подтверждали нашу догадку о том, что убийца забрал рисунок из портфеля в дождливый день, намочив его. Для рисунка десятилетней давности он находился в прекрасном состоянии – я не обнаружил ни складок, ни поблекших красок. Судя по всему, рисунок очень бережно хранили. Рама представляла собой две стеклянные прямоугольные панели, скрепленные между собой небольшими винтами по четырем углам. Винты выкручивались, создавая пространство между панелями, куда вставлялась фотография или картина, но требовалась определенная сноровка, чтобы сделать это достаточно аккуратно и не повредить лист, закручивая винты.

– Похожа на те, что мы видели в кабинете Юдзана на первом этаже, – заметил я.

Кацураги кивнул.

– Преступник выкрал ее из кабинета на первом этаже и перенес в книжный шкаф, скрытый за подвесным потолком.

Мы действительно видели похожую рамку, когда осматривали кабинет в первый день. Если рисунок поместили внутрь уже после этого, то могли ли мы исключить из списка подозреваемых Юдзана, прикованного к постели? Винты на рамке были необычными – их невозможно открутить обычной отверткой и трудно подцепить пинцетом. Явно потребовалась бы недюжинная ловкость!

– С винтами сложно справиться.

– К тому же на стекле легко остаются отпечатки. Убийца не использовал перчатки?

– А… Кстати, Кацураги, вот…

Я протянул другу кусочек пластика, который все еще зажимал в ладони. Мой друг сразу переменился в лице.

– Это?..

– Он выпал, когда ты достал рисунок. Вероятно, попал между стекол…

– Твоя рука… – сказал Кацураги, приблизив лицо к моей ладони так близко, словно собирался ее поцеловать. – Великолепно.

– А?

– Ты же помыл их? На них не было следов копоти? – Его слова меня успокоили. – Вспомни, ты намочил полотенце и отжал его. После этого ты помыл руки?

Я кивнул, и глаза Кацураги загорелись.

– Тадокоро-кун, покажи мне фотографию книжного шкафа еще раз!

– А? Да, но…

Кацураги выхватил у меня смартфон и увеличил фотографию.