Вечером и того смешней история приключилась. Отец с работы пришел, уже наслышан был и про приезд сына, и про корову, и первым делом в баз потопал. Хромает, одной руки по локоть нет – под Белгородом его так война отметила, а целой рукой вымя пощупал, бока похлопал, сказал убежденно:

«Не может быть, не так тут что-то».

И только после этого – в избу. В первой комнате – брат и три сестренки Хука, меряют обновы, жуют печенья с конфетами. Девочка на диковинную штуку пальцем показывает:

«Папа, это ананас, его едят».

«Пока не трожь», – сказал тот и шагнул во вторую комнату.

А там за столом сын, да жена, да гора блинов, да куча денег прямо по центру – горкой лежат. Варвара испуганным взглядом на них показывает:

«Видишь, чего он привез-то?»

А сын обниматься идет, на ходу поясняет:

«Батя, корову племенную взял, самую лучшую, а денег вам и на новый сруб, и на баньку, и на сепаратор хватит, и чтоб малявок на ноги ставить…»

«Ща! Все ща поставим! – отец смотрит по сторонам, ничего подходящего не находит, снимает со своих штанов ремень. – Я за всю свою жизнь ни у кого копейки не стащил, а за вот этим всем добром милиция когда придет, а?»

Успокоился он только тогда, когда дважды перечитал документы на орден да офицерское удостоверение. Полез в подпол, вытащил бутылку настоящей холодной водки, мама «хромку» в руки взяла – она что поет, что играет…

Извела меня кручина,

Подколодная змея…

«Мама, – просит Хук, – а повеселей ничего нельзя? У нас же вроде как праздник сегодня».

Мама на минуту задумывается:

«А повеселей и не знаю. У нас сколько праздников-то, сына, было? Миша с войны пришел живым, да ты вон теперь каким стал, и все праздники».

За общим столом сидят сестры и брат, режут на куски банан, едят неочищенным…

Догорай, гори, моя лучина,

Догорю с тобой и я…

Физик появляется рядом:

– Порядок, командир: одно корыто заминировал, на славу рванет!

Морпехи проходят тем берегом, теми местами, где еще недавно лежал отряд Пятого. Выходят к берегу, разворачиваются, топают назад, исчезая в чащобе.

– Не нашли никого, успокоились, и ладненько, – говорит Пирожников. – Пускай домой улетают. А мы уже на том берегу, на котором нам надо. Сколько до своих осталось, командир?

Как бы в ответ на этот вопрос над их головами прошел вертолет, как раз по тому курсу, по которому и надо было двигаться отряду.

– Далеко до своих, Женя, – и Платов оглядел бойцов. – Приготовились плыть назад. Тут они сейчас по-новому все обследовать будут, уже основательно и до каждого сантиметра, пройти нам сейчас не дадут. Потому мы будем ждать, пока они не успокоятся.

– Надо выходить правее вон того дерева, – показывает Физик. – Я там на берегу оставил кое-что, на всякий случай.

– Берег крутоват, – смотрит в бинокль Платов.

– Ничего, выскочим.

Самолет уже бежал по полосе приземления, когда на подмосковный военный аэродром приехал Полковник. Он все рассчитал верно: светиться, попадаться кому-то на глаза в планы его не входило, а встречать пассажира было кому и без него.

Когда самолет замер, к нему тотчас подогнали трап, и к трапу этому подъехала черная «Волга». Из нее вышел Владимир Гаврилович, тот, кто присутствовал на учебном полигоне при показательных занятиях и пробовал там распекать Полковника.

Дверь самолета открылась, в ее проеме показались и стали спускаться двое в погонах, потом человек в гражданском, потом трое без погон, но, судя по выправке, тоже служивые.

Человек в гражданском был Иваном Бабичевым.

Владимир Гаврилович от нетерпения даже сам поднялся на пару ступенек, приобнял пилота, тут же потащил его в машину, что-то говоря на ходу.

«Волга» сорвалась с места, а Полковник постоял еще немного, подставив лицо свежему ветерку, и сказал буднично:

– Одно дело сделано.

Чейни не любил вести телефонные разговоры, а этот, с Уилсоном, ему тем более был не по душе. Уилсон долго объяснял, что генералу он бесконечно верит, ни капли не сомневается в том, что все решения тот принимает правильные, а своего помощника он присылает сюда, во Вьетнам, только для того, чтоб тот набирался опыта, учился вести себя в сложных ситуациях и выполнил при этом кое-какие личные поручения Уилсона. Разговор коснулся также Лоры Сайзлер, и Чейни, еще держа телефонную трубку, повернулся к подполковнику Чандлеру:

– Где у нас журналистка? Пусть немедленно собирается домой.

– Сейчас разыщем, – ответил Чандлер, но стоявший тут же офицер летного состава огорошил их:

– Она вылетела на операцию вместе с лейтенантом Строком. – Увидев удивленно-испуганный взгляд генерала, пояснил: – Вы же сами разрешили, вы сказали…

Желваки заиграли у Чейни на скулах:

– Каким же идиотом надо быть…

А Лора в это время вместе с бойцами Алена проходила джунглями к вертолету.

– Мы сейчас полетим на пепелище? – спросила она. – Лично мне очень бы туда хотелось – можно найти хорошие кадры.

– Там будут трупы людей, – сказал лейтенант.

– Ален, я не та девочка, которая падает в обморок при виде крови. В январе шестьдесят восьмого я была в Хюэ, где по реке плыло столько трупов, что не было видно воды.

– Река Ароматная, – Ален с уважительным удивлением посмотрел на журналистку. – На моей памяти во Вьетнаме это были самые страшные бои. – И крикнул пилотам: – Сажайте ближе к реке.

Машина села так близко к недавнему пожарищу, что ее винты подняли в воздух теплый еще пепел.

Лора была довольна: видоискатель ловил эффектные картинки – воронки от бомб, черное дымящееся дерево, фрагменты тел, детскую игрушку в руках мертвого ребенка.

Внезапно автоматная очередь раздалась из зарослей. Один из бойцов вскрикивает, хватаясь за плечо, другой валит Лору на землю, прикрывает собой, остальные начинают стрелять на выстрел врага. Стрельба плотная, но короткая. Ален идет в заросли, держа винтовку перед собой. Видит убитого вьетконговца. У него разорвана штанина, ноги в крови – видно, что это еще от бомбежки.

Ожила рация, радист протянул ему трубку. Лейтенант Строк выслушал распоряжение и повернулся к журналистке:

– Вас приказано срочно доставить к вертолету: генерал Чейни к себе вызывает.

Лора гордо вскинула голову:

– Мне никто не может приказывать. Дело военных – воевать, а мое – собирать материал. И не мешать друг другу, так?

– Нет, – уже более жестко ответил Ален. – Во-первых, приказ получил я и должен его выполнить. Во-вторых, именно из-за вас один из моих людей ранен, а другой тоже вышел из игры.