– Да хватит уже! – прикрикнул на него Гоша. – Опять решил нюни распустить!

– Да нет, я просто… Вспоминал.

– А ты забудь!

– Не могу… Да и не хочу. Я верю, что у нас все еще наладится.

– Наивный чукотский парень, – покачал головой Гоша.

– То есть ты думаешь, это все?

– Стопроцентно.

– Но почему?

– Она в другого втюрилась, неужели не ясно?

Валера резко повернулся к Гоше, чтобы заглянуть в его глаза. По интонации он понял, что тот говорит правду, но не желал верить в услышанное. Поэтому и пытался найти на лице друга хотя бы намек на фальшь. Гоша ведь постоянно подтрунивал над ним и частенько его разыгрывал. Иногда довольно жестоко. Вот Валера и надеялся, что сейчас именно такой случай, но…

– Да не зырь ты на меня так, – проворчал Гоша. – Отвечаю – втюхалась.

– В кого?

– В Назарова.

– Кто это?

– Своих врагов, Валера, надо знать не только в лицо, но и по фамилии.

– Это кто-то из спонсоров? Я всех по фамилии не помню.

– Это мент. Опер. Я думал, он тебя сегодня вызывал в ментовку…

– Нет, я беседовал с оперативником по фамилии… Серов, кажется. Точно, Лев Серов.

– Да? Ну, значит, Назаров был чем-то другим занят. Но он тоже работает по убийству Файзарова. И сегодня он приходил к нам в офис.

– Сегодня? То есть Лана, как ты выразился, втюрилась в незнакомца? Да быть такого не может…

– Они, как я понял, уже были когда-то знакомы. И, по ходу, Лана давно к Назарову неровно дышит.

– Странно… Она мне не рассказывала о нем.

– Значит, точно неровно дышала. Бабы ведь про такое не любят рассказывать.

– Да нет, Лана мне обо всем… И о чувствах к своему первому, несостоявшемуся. Тому, что на другой женился.

– Ну, уж не знаю, что там у них, у баб, в башке творится. Никогда я их не понимал. Одно знаю – Лана сегодня к Назарову домой гоняла.

– Что?

– Что слышал! Хватит уже переспрашивать.

– Извини, но мне просто не верится. Лана и домой к мужчине…

– Причем сама навязалась. Я слышал ее разговор с ним. И Милану просто не узнавал. В гости набивалась так настойчиво, что тот отказать не смог.

Гоша покосился на Валеру, лицо которого в эту минуту напоминало скорбную маску, и резко проговорил:

– Я тебе для чего это рассказываю? Чтоб ты свои окуляры розовые с морды убрал да выкинул. Все между вами кончено. И даже если у Миланы ничего с Назаровым не получится, к тебе она не вернется.

– Почему?

– Уж больно сильный между вами контраст. Я Щенка… В смысле, Назарова на дух не переносил…

– Ты тоже его знал? – поразился Валера.

– Я, как никто другой, крови ему попортил – будь здоров. А он меня пару раз отметелил. Прикинь, не побоялся. Я ведь с детства парень авторитетный был, а он кто? Щенок… Но сильный, зараза. Накатывал мне хорошо. И не боялся. Так что Назаров – соперник для тебя почти непобедимый.

– А какой он из себя?

– Здоровый такой… Рослый.

– Брюнет, блондин?

– Как я, русый. Стрижка короткая.

– Я, кажется, видел его сегодня! – воскликнул Валера. – Из окна. Он на белой «десятке» подъехал к офису. Ветровка на нем еще светлая была. И кроссовки, да?

– Вроде.

– Да, интересный мужчина.

– А я о чем?

– Но ведь ты сам говорил, не хотел он Милану видеть. Значит, не нравится она ему. И зачем она тогда навязывалась? Себя предлагать мужику – это унизительно.

– Да не себя она предлагала. То есть секса между ними точно не было.

– Откуда знаешь?

– Пробыла она в гостях недолго. И свет не тушили ни разу. К тому же я видел их силуэты в окне. Ничего не было между ними. Но будет, я уверен.

Видя, как тяжело дается Валере разговор, Гоша сменил тему:

– Давай забудем об этом. Расскажи лучше, как тебя в ментовке пытали. А то меня Назаров тоже грозится вызвать…

Но Валера не хотел говорить ни о чем другом, кроме своих взаимоотношений с Миланой:

– А если я завтра не выйду на работу, как думаешь, она забеспокоится?

– Наверное. Ты все ж ей не чужой.

– Тогда я так и сделаю. И телефон отключу. Пусть она приедет ко мне, чтобы проверить, не случилось ли что со мной.

– Какое ты еще дите!

– Нет, я мужчина. Любящий мужчина. И от Миланы я так просто не откажусь. Чтобы ее вернуть, я пойду на многое! Хоть и кажусь слабаком, но я не такой. И ты это знаешь!

Гоша, нахмурившись, кивнул. Да, он знал Валеру настоящего. И тот действительно не был слабаком.

Валера не любил своего отца.

Нет, не так… Валера его ненавидел!

Кто бы знал, как мальчик страдал в присутствии своего папаши. Мать, когда она еще была жива, не вызывала в нем и доли той ненависти, что он питал к отцу. Хотя родитель капли в рот не брал, никогда не повышал на сына голоса и уж тем более не рукоприкладствовал, тогда как матушка глушила водку с утра, орала и частенько лупила дите по тощей заднице. Но когда она приходила в себя, то искренне раскаивалась в содеянном, плакала, обнимала Валерку и просила у него прощения. Она была искренней, доброй и ласковой женщиной, когда трезвела. В легком подпитии тоже была милой. А веселой какой! И с горки могла прокатиться с сыном, и в догонялки поиграть. Поэтому когда отец ее выгнал, Валера очень переживал. И мечтал о том, чтоб мама забрала его к себе. Он готов был терпеть ее пьяную ругань и побои, только бы не оставаться с отцом.

Звали старшего Иванова Павлом. Он был гораздо старше своей жены, и в момент выдворения ее из дома ему уже исполнилось сорок. Он был военным. Служил в штрафбате. В отставку ушел в звании майора, тогда как остальные дослуживались как минимум до полковников. Но Павел из-за своего непреклонного, сурового, неуживчивого характера не имел ни покровителей, ни друзей. Поэтому его на пенсию отправили без нового звания и без почестей. Ушел, и слава богу. В части спокойнее станет.

Распрощавшись с армией, отец устроился в охрану молокозавода. Работал сутками. Валера оставался дома один. И это было замечательно! Ведь можно заниматься, чем захочется. И есть, когда вздумается. А еще не гулять, а торчать у телевизора. Но когда отец возвращался домой, вольной жизни приходил конец. Павел муштровал сына, как солдата из штрафбата. И наказывал так же – гауптвахтой. То есть закрывал в кладовке на несколько часов. Дверь он не запирал, но Валера все равно не смел выйти. Хотя ужасно боялся темноты.