Видимо, кормчие знали берег как свои пять пальцев. Некоторое время медленно шли вблизи берега. Корабли сильно раскачивало с борта на борт. Впереди показался большой камень, торчащий из воды, как палец. Сразу за ним кормчий повернул налево. За камнем – небольшая бухта. К сожалению, не всем судам удалось втиснуться, хотя становились борт к борту. За бухтой сразу начинался крутой склон горы. Ветер с моря проходил над бухтой, уходил по склону. Удивительное дело: в бухте ветер слабый и волны небольшие, а на море и смотреть страшно. Волны уже метра два, почти до верха бортов; стало темно, солнце не видно за низкими тучами. И хлынул дождь. На судах, где палуба была, все воины сразу спустились в трюм. Кому охота мокнуть? Кто находился на судах старой постройки, без палубы, тем хуже пришлось. Вода сверху льет, внизу стоит, уже и по колено. Пришлось вычерпывать деревянными ведрами, оловянными черпаками. Потом молнии засверкали, удары грома следовали один за другим. Почти все воины верующие, стали молитвы возносить своим богам. Даже люди одной национальности и веры могли поклоняться разным богам. Кто-то – Юпитеру-громовержцу, другие – Посейдону, владыке морскому, а кто и Гефесту, богу огня, который мечет огненные стрелы. Уже и ночь опустилась, темно хоть глаз выколи. Но до утра никто не спал, боялись, не пойдет ли судно ко дну. Не пора ли перебираться на берег? Там голые камни и нет никакого укрытия, но все же не раскачивающееся судно, а земная твердь, внушающая уверенность. Мало кто из воинов хотел бы стать мореплавателем, для этого надо склонность иметь.

К утру от усталости все же уснули. В трюмах тесно, душно, влажность высокая и удобств никаких, даже простой лежанки. Алексею поспать не пришлось – контролировал обстановку. Если бы ситуация на море ухудшилась, пришлось бы поднимать тревогу, высаживать гоплитов на берег, что в условиях шторма и темноты чревато травмами, а то и гибелью. Но обошлось, боги были милостивы и не потребовали человеческих жертв.

Утром и тучи унеслись прочь, прекратился дождь, выглянуло солнце. Из трюмов на палубу стали выбираться воины. Кормчие стали осматривать суда – велики ли повреждения? На корпусах пробоин нет, а мелкие повреждения не страшны, все корабли вполне пригодны для дальнейшего плавания. Осторожно выбрались из бухты, отошли мористее, повернули к югу. И уже к полудню показался Библ. Вроде для гоплитов чужой город, а воины радовались, как родному дому. И неудивительно: для воина полевой лагерь – временный дом и есть. В лагере и кормежка вовремя, и матрац, набитый травой, и палатка, укрывающая от ветра, прохлады, дождя. А еще можно сходить в близкое селение или город, купить еды по своему вкусу и кошельку да провести время с продажными женщинами, которые всегда были в обозах в походе. Причем востребованы были, ибо все воины – молодые и среднего возраста, потребность в женской ласке большая. Да и стоимость услуги невелика – два-три обола, очереди выстраивались. Причем женщины не рабыни, трудились без принуждения.

Разгружались в порту с великой радостью, потому как целы вернулись, не утонули. С корабля Алексея мешки с данью сразу в казну доставили. Периклу не один день считать. Воины под командой начальников дюжин в лагерь дальше проследовали, а Алексей к Димитрису отправился. За корабли сполна рассчитаться надо. Для этого мешок с серебряными монетами Арвада прихватил. Да и воины не с пустыми руками шли. У кого серебряная чаша в заплечном мешке, у кого и золотые монеты позвякивают в мешочке за поясом. Успели немного пограбить жителей Арвада. Как без этого? Одного скромного жалования мало, многие в армию шли с расчетом на трофеи. Любая война рано или поздно заканчивается. Вернется домой при деньгах, дело свое откроет или дом купит. А крестьянским трудом не разбогатеешь, да и урожай целиком от погоды зависит.

Алексей объявил отдых всем на три дня – заслужили. Сам же снова гонца Александру отправил с посланием: «Взял Арвад, дань получил, потери небольшие, в войске больных нет». Уже третий гонец к Александру ушел и пока ни один не вернулся.

Александр с каждым днем все дальше на восток удалялся. Да и изначально далеко был, Алексей с лохом месяц шел к Мардиху. Даже если сам полководец сильно занят, его секретарь Эвмен должен весточку отписать. Писали на греческом языке, не клинописью, как египтяне или шумеры. Язык – и устный, и письменный, – Алексей, как известно, знал еще со времен служения Византии. Если посчитать, так уже как полиглот. И греческий, и латынь знает, как и старославянский. Много ли найдется современных людей, способных не только писать, но и читать на древнем языке? Алексей всегда исходил из убеждения, что знания лишними не бывают: за спиной не носить, а пригодятся всегда.

А вот что не нравилось ему в древнем мире, что раздражало, но что изменить он был не в силах, так это неспешность. Из двух соседних городов добираться надо двое-четверо суток, из соседней провинции – неделю, а то и две. Новости также приходят с большим опозданием. Иной раз срочная помощь нужна, а уже опоздал. Сама новость неделю шла, да неделю надо добираться до того, кто весточку тревожную послал.

Хоть и в мыле мчался, а поспел к шапочному разбору. Да и не только в расстояниях дело. Привыкли люди к неспешности, обстоятельности. Спешка – удел рабов и слуг. Промедлишь – получишь плетей. А свободный человек сам себе хозяин, свободен от всего. Но это лишь иллюзия. Над всеми властвует правитель либо завоеватель, такой как Александр. Вторгся в чужую страну, разгромил армию, фактически привел к смерти Дария.

Лижет тот, кто имеет язык, но рядом с языком всегда зубы, в подходящий момент лизоблюд может укусить. С Дарием именно так и случилось. Он с приближенными убегал от погонь, ехал в возке, следом на конях – приближенные. Сатрап Бактрии Бесс организовал заговор, уговорив вельмож убить Дария, а власть передать ему. За содействие обещал, как водится, золотые горы. Дария, не подозревающего об измене в ближайшем окружении, закололи, бросив тело в придорожную пыль. Воины Александра, преследовавшие Дария, немедленно сообщили Македонскому о происшествии. Александра глубоко возмутил подлый поступок, негоже так поступать с собственными правителями. Все же Дарий был из царского рода, последний из рода Ахеменидов. Бесс после убийства Дария обосновался в Согдиане, перейдя реку Окс[13]. Успел продержаться у власти, провозгласив себя царем Артаксерксом V, почти год.

Бесса вожди местных племен не поддерживали, его измена царю и подлое убийство многим не нравились. Птолемей с небольшим отрядом смог окружить небольшое селение, где укрывался Бесс с телохранителями, пленил его. Бесса доставили к Александру, подвергли пыткам: отрезали нос и уши, жгли каленым железом. Затем его привязали к вершинам двух деревьев, предварительно согнув их с помощью лошадей, и обрубили веревки. Деревья распрямились, разорвав Бесса. Александр не только хотел казнить Бесса, но и показать окружению, что предателей и заговорщиков будет жестоко наказывать.

Любая власть зиждется на принуждении, подчинении. Кого-то деньгами на свою сторону склонить, других – должностями, сделав вельможами при дворе либо военачальниками. Конечно, были проверенные с детства друзья. Только Александр кого сам убил в пьяном угаре, других заподозрил в заговоре и казнил, как Филоту и его отца Пармениона, с кем начинал поход из Македонии. Это из близкого окружения люди, которых не пожалел, поверив наветам недругов. А скольких, чином поменьше, казнил без суда только потому, что общались с казненными? В начале похода Александр был честолюбив, но добр с друзьями. Однако уже через пару лет, по мере завоеваний, стал от друзей-военачальников отдаляться. Вельможи всех рангов, как и персы, переметнувшиеся на службу македонянину, пели оды, говорили сладкие речи. Льстецы ближе и приятнее старых боевых друзей стали. Казалось ему, что все победы одержаны его полководческим талантом, а не командирами фаланг и конницы.