надеялся подальше отойти от города и сбить со следа вершителя, если это вообще возможно.

От часа к часу голод все больше мучил Энки, и впервые не было еды, чтобы его утолить. Перебирая в памяти труды, посвященные лекарственным растениям, Энки пытался разглядеть на ветках съедобные плоды. Выходило скверно. Зарисовки мудрых никак не походили на ягоды, свисавшие с кустов и прятавшиеся под ногами. Энки был готов рискнуть и съесть горсть черных ягодок, попавшихся по дороге, но Шархи выбил их из рук. Они обменялись парочкой колкостей и какое-то время шли молча. Силы Энки таяли.

Зато хватало чистой воды – источники встречались часто. Шархи до краев наполнял бурдюк, взятый из проклятой деревни. Вода внутри пропитывалась неприятным привкусом, но после особо крутого подъема и она ласкала язык, как медовый напиток.

Вечером и утром по земле стелился туман. В волшебном мареве растворялось абсолютно все – реальность оставалась где-то за белой занавесью. То были мгновения покоя, которые, к сожалению, проходили слишком быстро.

Пошел дождь. Засушливое лето перевалило за середину, и земля с жадностью впитывала дар небес. Идти стало сложнее, но долгих привалов беглецы не устраивали.

Ближе к закату второго дня пути они вышли на тропу – узкую и извилистую. Она скользила вдоль больших камней, на один из которых Энки и Шархи присели отдохнуть. Едва успев припасть губами к бурдюку, Шархи резко вскинул голову и устало потер глаза.

– Проклятье, я думал, мы ее обойдем… Смотри, вон там.

Небольшая деревня стояла поодаль, скрываясь за редкими деревьями. Фигурки людей, мельтешившие среди домиков, ясно давали понять: деревня жилая. Селяне, работавшие в полях неподалеку от нее, тоже заметили незнакомцев. Навстречу им двинулись несколько мужчин, закаленных тяжелой работой и очень недовольных. За их спинами покачивались большие корзины, наполненные съедобными кореньями, а в руках они держали лопаты – если такая нанесет удар, придется несладко.

Впервые Энки видел низкорожденных, причем так близко. Хмурые лица, перепачканные руки, простая холщовая одежда, лишенная ярких красок. Головы их были немного наклонены, спины чуть сгорблены – будто застывшие в вечном поклоне.

– Вы еще кто?! – Вперед шагнул один из мужчин. – Точно не из наших. Да и не из соседней деревни.

– Сразу видать: беглые они, – высказался второй низкорожденный, поправляя на спине тяжелую корзину.

С лица его стекал пот, ал'сора на грязном лбу едва проглядывала. Энки захотелось проверить собственный лоб и удостовериться, что на нем достаточный слой грязи.

– Откуда заявились? Я всех в нашем поселении знаю, да и в соседнем тоже.

Первый заговоривший мужчина сплюнул под ноги, расправил плечи и попытался выглядеть грозным. Краем глаза Энки заметил, как Шархи потянулся за пазуху – за кинжалом. Черные глаза высокородного лихорадочно блестели. Энки побоялся, что усталость усыпила его разум. Жрец ухватил спутника за предплечье, останавливая. Фермеры покрепче сжали лопаты, готовые встретить неприятности, но вряд ли ожидали многого от двух низкорожденных, которым запрещено владеть оружием.

– Друзья! – Шархи шагнул вперед. Его напряженное лицо в секунду преобразилось в открытое и простоватое. – Да в этом лесу неделю бродили. Как вышли из своей деревни – потерялись, будь оно неладно. А ведь у нас поручение от госпожи было – нагнать торговцев. Видать, госпожа дела с ними не закончила. Да какой там торговец – ни следа не нашли, да и сами дорогу потеряли. Не беглые мы, но госпожу подвели – ой и всыплет она нам!

Двое из местных сочувственно покивали, но лопаты никто не опустил.

– Разрешение-то есть?

– Ага! – Шархи похлопал себя по карману. – Наш господин что-то накарябал. Говорил, спокойно пройду. Показать?

– И чего мы разглядим в твоей бумажонке? Вот наш мудрый приедет, ему и покажешь – он грамоте обучен.

– Как знаете, – пожал плечами Шархи, убирая руку с пустого кармана.

– С нами пусть идут. К нам мудрый через пару дней пожалует – пускай и проверит. А то отпустим беглых, а потом плетей за них получай.

– Верно-верно, пусть с нами топают.

– Дайте мне посмотреть!

Через мужчин к путникам протолкался паренек. Ему было не больше пятнадцати. Долговязый, с улыбкой до ушей и сколотым передним зубом.

– Я Уту, – представился юнец. – О деревне своей расскажете? Мне жуть как интересно! Как у вас там? Много еды? Ашури видели? А как…

Мужчина – тот самый, что заговорил первым, – схватил Уту за ухо и оттащил назад.

– Ты свое дело знай, а не языком попусту мели! Только и отлыниваешь! Что урожай собирать, что камни из карьера таскать – нигде толку нет!

– Да ладно тебе, пап! Я послежу за ними! Должен же кто-то! А ведь сегодня свадьба. Кто следит, без пряной настойки остается. Есть еще желающие? Могу уступить!

Желающих не нашлось.

– Да запрем их просто.

– Они же почти гости! – вскинулся Уту. – В честь праздника чужакам дают еду, а ты запереть говоришь!

– Прав он, еще проклятия нам не хватало… Веди их, Уту, а нам надо работу заканчивать. С тебя все равно никакого проку. А вы ничего выкинуть не думайте – мы тут недалеко! Если надо – лопатой огреем, и мирненько мудрого дождетесь.

– Пойдемте-пойдемте, угощение уже готово! – Уту разве что не подпрыгивал от нетерпения. – Еды и на вас хватит!

Слово «еда» отозвалось в пустом желудке и покорило волю. Сейчас Энки пошел бы и в логово тигра, обещай тот накормить. Жрец побрел за Уту, Шархи не отставал, а низкорожденные продолжали наблюдать, даже возвращаясь на поля.

– О каком разрешении он говорил? – шепнул Энки.

Уту, насвистывая веселую мелодию, уже ушел вперед на десять шагов.

– Низкорожденным запрещено покидать окрестности их деревни. Очень похоже на обитель жрецов, правда? Немного иронично. Но низкорожденные – собственность высокородных, которым принадлежат земли. – Шархи брезгливо скривился. – За деревней обычно следит мудрый, приставленный благородной семьей. Повезло, что сейчас его нет. Нужно уйти до того, как он появится. Ему, конечно, помогает староста, но на деле он такой же низкорожденный и ничего не решает.

– Ты… хотел избавиться от них? Твой кинжал…

– Глупости! Разумеется, нет, мой друг. Мы оба устали… Я не впервые общаюсь с низкорожденными, не беспокойся и следуй моему примеру.

Они вошли в деревню. Жители поглядывали на них с интересом и беспокойством, однако подходить не спешили. Большинство, бросив пару взглядов, возвращались к насущным хлопотам. Посреди деревни накрыли длинный стол под раскидистым деревом. С ветвей свисали разноцветные ленты, почти касавшиеся еще пустых мисок. В воздухе пахло хлебом, отчего рот Энки тут же наполнился слюной. Он сглотнул.

Уту заголосил, привлекая к себе внимание:

– Эй, староста! Позовите старосту! У