– Осторожнее, землевладелец. – Страсти в голосе Альмана поубавилось, но тон не стал менее ледяным. – Бог не отвергает никого, кто ищет его с открытым сердцем. Единственный путь в ад открывается тогда, когда человек по собственной воле отгораживается от Бога, но такой путь существует, и боюсь, что вы на него встаете.

– Убирайтесь, – процедил Бёрдетт. – Идите к своим хозяевам-лизоблюдам. Скажите им, пусть увиваются за иностранной шлюхой и извращают установленные Богом порядки, но я отказываюсь. Пусть оскверняют собственные души, если хотят, но меня они по этому проклятому пути не уведут!

– Ну что ж, милорд. – Альман поклонился с холодным достоинством. – Я буду за вас молиться, – добавил он и вышел, провожаемый яростным взглядом Бёрдетта.

Было уже поздно, и Хонор заканчивала итоговый доклад, сидя в пижаме, поверх которой надела шелковое кимоно. Наконец она закрыла файл и задумчиво откинулась на спинку удобного кресла. Потерла кончик носа, потянулась за чашкой какао, которую оставил ей МакГиннес. Перед уходом он сурово посмотрел на нее, а потом демонстративно взглянул на часы. Она улыбнулась этому воспоминанию, попивая густую сладкую жидкость и покачиваясь в кресле. Спать ей еще не хотелось.

Ее эскадра была далеко не готова к битве, но вот штаб ее становился четкой и отлаженной машиной. Спокойная уверенность Мерседес Брайэм уравновешивала как занудливую тщательность коммандера Бэгвелла, так и непочтительное свободомыслие коммандера Сьюэлла. А вместе с острым аналитическим умом Пакстона ее старшие штабные офицеры становились отличным орудием, осуществлявшим ее приказы и способным эффективно выполнять предписанные им задачи.

Но эскадра зависела не только от штаба командующего, а в ее эскадре командиры все еще совершали неподобающие их званиям ошибки. Оно и понятно – каждый из них получил стремительное повышение, к которому просто не был готов. Они до сих пор привыкали к возможностям и мощи своих кораблей, да и флагманский корабль все еще торчал на ремонтной верфи. Лейтенант-коммандер Мэтьюс и инженеры «Грозного» старались вовсю, но им пришлось иметь дело с массой мелких проблем, как и предполагал Ю. А из-за этого эскадра слишком много времени занималась тренажерами и куда меньше – настоящими упражнениями. Если прибавить сюда раздрай в душе командующего эскадрой – Хонор до сих пор иногда просыпалась от кошмаров, – вот тебе и готовая катастрофа в первой же битве.

И все же…

Она сделала еще один глоток и поморщилась. Как бы все ни было ужасно, положение улучшалось с каждым днем. Ей надо только позаботиться о том, чтобы так дело шло и дальше. Хонор начала проверять по пунктам список, который держала в уме.

Ю, Мэтьюс и Бюро кораблестроения творили чудеса с «Грозным». Контроль над гразерами все еще барахлил, скорее всего потому, что энергетическое оружие осталось прежнее, хевенитское, а вот систему управления огнем поставили новенькую, мантикорской разработки и грейсонского производства. Но верфь заверила адмирала, что за несколько дней они все наладят. Вся эта история заставила ее по-новому оценить, сколько терпения проявил к ней Марк Сарнов на «Ханкоке». Она решила обращаться так же с Альфредо Ю и ремонтниками, работающими на «Грозном».

Как только с этим разберутся, можно будет взяться за учения, которые необходимы до зарезу. Она изрядно погоняла своих людей на компьютерных тренажерах и составила о них определенные впечатления, но даже лучшие тренажеры в подметки не годятся учениям, потому что все знают, что это тренажеры. Она знала по себе, что в бою реагирует по-другому, как бы ни убедительно работали компьютеры. Хонор была твердо уверена, что единственный способ оценить офицера – понаблюдать за его работой в реальной обстановке, в космосе. Именно так она хотела изучить своих младших адмиралов. И кроме того, Хонор хотела, чтобы и они понаблюдали за ней, и не только потому, что им надо настроиться на ее тактическое мышление, а это возможно только в работе.

Иногда она гадала, добиваются ли лучших результатов те, кто практикует скандалы. Она служила под началом адмиралов, устраивавших настоящие спектакли с воплями и угрозами, чтобы накрутить подчиненных, и это – по крайней мере у некоторых – срабатывало. Но Хонор верила во флотское правило, которому давным-давно научил ее Рауль Курвуазье: ради офицера, который ведет их за собой, люди работают совсем иначе. Хонор еще и поэтому хотела поскорее увести «Грозный» с верфи. Ее экипаж трудно было упрекнуть в отсутствии трудолюбия, но им не хватало общего духа, чувства локтя, которое могут дать только совместно пролитый пот и возможность доказать друг другу, чего они стоят… а для этого сначала адмирал должен доказать им свою компетентность. Большинство ее офицеров слишком молоды, чтобы помнить капитана Харрингтон по битве при «Вороне» или второй битве при Ельцине, зато все знают, что Королевский Флот Мантикоры списал ее на берег. Пока она не докажет им, что разбирается в своем деле, неизбежны сомнения, несмотря на всю ее репутацию, а она хотела с ними покончить.

И за взаимоотношениями с грейсонскими офицерами приходилось тщательно следить до сих пор. Контр-адмирал Трейлман, например, явно имел религиозные предрассудки против женщин в форме, но неожиданно выручила репутация женщины, спасшей Грейсон от Масады. Хонор было неловко так цинично и расчетливо этим пользоваться, но она не могла не использовать эффективное оружие. Нынче все должно идти в ход. И ведь сработало! Может Трейлману и было трудно воспринимать женщин как настоящих офицеров, но к Хонор он обращался с таким уважением, на которое редко могут рассчитывать капитаны, внезапно ставшие адмиралами.

Конечно, уважение и авторитет – далеко не одно и то же. Все воспитанные грейсонцы уважали женщин, но это вовсе не означало, что они доверяли женщине на «мужском» месте. Хонор полагала, что и Трейлман так думал… во всяком случае пока Янаков не обошел его на компьютерном тренажере. Он пришел в бешенство от того, что младший адмирал изменил правила игры. Вряд ли ему понравилось и то, что выручил его простой капитан, да еще и бывший хев в придачу. Но Хонор не могла не отдать ему должное. Какую бы ярость он ни испытал, он честно признал собственные ошибки. Помогло и то, что она не набросилась на него с упреками. Она постаралась похвалить как Ю, так и Янакова (хотя последнему намекнула, что бывает со слишком хитрыми адмиралами), но действия Трейлмана она проанализировала абсолютно бесстрастно. Не критиковать его решения было невозможно, но она не желала чернить его ни с глазу на глаз, ни на людях. Он допустил ошибки, и ее обязанностью было объяснить ему это, но она никогда не любила офицеров, которые чрезмерно распекали подчиненных, а после службы в качестве флагманского капитана у Марка Сарнова она лишь уверилась в правильности своей тактики. Суть в том, чтобы учиться на ошибках, а не искать козлов отпущения. Если офицер абсолютно непригоден, тогда его надо убрать, но без особого повода она ни на кого не нападала.

Тем не менее, подумала она, Трейлман представлял самое слабое звено. У него была репутация бойца, но тонкости ему не хватало. Хонор не могла решить, обусловлено это личностью или ему пока не хватает уверенности. Офицеры, не верившие в собственные способности, часто атаковали проблемы в лоб, рассчитывая, что в ближнем бою упорство окажется важнее способности думать и маневрировать. Заботила ее и чрезмерная склонность Трейлмана полагаться на правила и уставы. Правда, это еще не повод для снятия его с должности, а администратор он хороший. Его любили и уважали подчиненные ему командиры и штаб. Это, с одной стороны, повышало его эффективность, а с другой – означало, что они будут не согласны с его увольнением. Да и Хонор он тоже нравился, несмотря на предрассудки по поводу женщин. Он был прямым и честным, и хотя тонкости от него ждать не следовало, бульдожьей цепкости было с избытком.