и стражники косились на Томаша, не веря, что он вернулся, да ещё в бедняцкой одежде. Только Славена была спокойна.

– Я знала, что ты придёшь, – сказала она. – Ты должен был прийти. Сегодня или завтра.

Ну вот, опять что-то кому-то должен. Томаш поморщился.

– Я очень устал, Славена, – он выдохнул. – Прикажи растопить баню.

– Успеется, – отрезала ведунья. – Тебя ждут братья.

Славена повела его через клеть в пиршественную. Неужели брат праздновал в такое время? Или в этот же миг прикажет подать еду и сядет пить в честь возвращения? Ох, как это было непохоже на Кажимера, да и чутьё вопило, что стоило бы убраться подальше. Томаш облизал пересохшие губы и попытался успокоиться. Всё будет хорошо, он ведь дома. Здесь ему ничего не грозит.

Славена шла быстрее обычного и смотрела на Томаша с сожалением. Видимо, и впрямь брат будет кричать. В ярости Кажимер мог разнести всю пиршественную и, перекинувшись, пробежаться по Звенецу со злобными рыками.

Когда они поднялись из клети и пришли к брату, Томаш обомлел: волна неведомого страха захлестнула его с головой и заставила застыть на месте. За пустым столом сидел Кажимер и лениво пил из кубка какое-то варево, а возле него лежал огромный волк.

– Добжа, – с трепетом прошептал Томаш.

Зверь взглянул на него. Нехорошо так, то ли с ехидством, то ли со злорадством – и промолчал.

XVIII. Шкуры убитых медведей

Восстаёт в ладонях смех лошадиный, как четыре всадника скачут к Ней, чтобы напоила и приютила, в колыбель запрятала по весне.

Из авторского стихотворения1.

В отваре отражались золотистые блики. Томаш хотел отказаться, но Кажимер так взглянул, что страшно было возразить. Он отпил немного и поморщился. До чего же горько! Мятная настойка без мёда показалась убийственной. Зато сердцу полегчает через пол-лучины, и Томаш обмякнет.

– Что за спешка? – Он взглянул на Добжу. Волк поднял голову, посмотрел на Кажимера и оскалился.

– Ты не представляешь, как ошибся, – вздохнул брат. Он взмахнул рукой, отзывая слуг подальше. Томаш прищурился и заметил, что на пальцах не было ярких перстней, как раньше. Неужели дела пошли плохо? – Я не просто так берёг тебя и просил держаться подальше от леса.

– О чём ты? – недоуменно спросил Томаш. Страшная мысль закралась в голову, но озвучить её он не посмел – такое нельзя говорить при Добже, а то решит, что он вправе распоряжаться княжеским родом.

– В детстве ты не прошёл испытание, но вожак, – Кажимер косо взглянул на волка, – отпустил тебя, проявив милость к нам. Ты плохо справлялся со своим зверем, и счёт шёл на пару вёсен. Но ты держался. А потом, – он поджал губы и отвернулся, – ты сам бросился в его лапы. Тебе нужно уйти с Добжей.

Томаш опешил. Смысл сказанного дошёл до него не сразу.

– Как это – уйти с Добжей? – фыркнул он. – Здесь мой дом, здесь наш дом!

– Младш-ший княж-жич принадлеж-жит мне, – волк тряхнул головой. – Я отпус-стил тебя, потому что ты был уж-ж больно упрямым и хотел ж-жить человеком. Но ты мой, и ты вернёш-шься в стаю.

– Никуда я с тобой не пойду, – отрезал Томаш.

– Тогда зверь сожрёт тебя изнутри, – усмехнулся Добжа. – Он ведь уже начал грызть, не правда ли?

– Он почуял твою жажду к свободе, – пожал плечами Кажимер. – Ты сам разбередил эту рану, братец.

Томаш опустил голову и прислушался к волку. Да, зверь действительно вгрызался в кости и требовал свободы. Но с ним такое бывало и раньше. Можно ведь было прогуляться, а потом вернуться в терем и заснуть.

– У меня даже зарока нет, – усмехнулся Томаш. – Я не смогу перевоплотиться.

Кажимер прикрыл глаза и опустил голову. Добжа усмехнулся ещё шире.

– Он тебе не понадобитс-ся, – ответил волк. – Ты уже в моей с-стае.

– Уходи, Томаш, – прохрипел брат. – Чем раньше, тем лучше.

Как же ему хотелось броситься в окно, перекинуться и бежать без оглядки куда подальше! Но от Добжи не сбежишь на двух ногах. Волк догонит его и заставит подчиниться. Что делать?

Мир словно бы застыл. Кажимер продолжал пить треклятый отвар из мяты, Добжа стоял в ожидании. Томаш вертел головой, глядя то на брата, то на волка. Он отказывался что-либо понимать.

Да, братья говорили, будто он плохо справлялся со своим зверем в детстве, но чтоб такое! Он смутно помнил первое испытание. Славена рассказывала, что Томаша после схватила огневиха. Может, ведунья отгоняла зверя полынью? Или наоборот – задобряла?

Голова раскалывалась и рассыпалась мелкими камушками. На сердце становилось легко благодаря отвару. Ох, удачно же Кажимер его подсунул! Мяту обычно давали преступникам перед казнью и девицам, которые собирались рожать. Её запах успокаивал, иногда дурманил. Ах, если бы Томаш знал перед тем, как выпить! Если бы понял, какую участь ему готовили Добжа и Кажимер!

И ладно волк, со зверем полностью не поладишь, но брат, родной брат, который его любил так, что держал под присмотром, а после побега отправил охотников. Только теперь Томаш понял, почему их, а не простых витязей. Да, Кажимер был готов биться за брата с волками, но он не мог возразить самому Добже.

Перед глазами всё дрожало и путалось. Полы сливались с потолком в золотых бликах, сгорбленный Кажимер сидел в стороне, как поверженный воевода, а Добжа начал наматывать круги. Медленно, но давяще.

– Ты не заберёшь меня! – Томаш вцепился в стол вспотевшей ладонью. – Ты не сможешь! У тебя нет никакого права!

Добжа взглянул на него с насмешкой и покачал головой, мол, у него-то как раз всё есть. Он словно играл, так, как хищники играют с овцами, вынуждая тех бежать вперёд, пока поле не сменится непроглядной чащей.

В нос ударил запахи хвои и мха. Терем сменился тёмным лесом с рядами деревьев. Зелёные, громадные, шумные и жестокие, они смыкались в кольцо и не давали спокойно пройти. В горле стало сухо. Томаш сглотнул слюну и попытался отыскать Кажимера, но брата нигде не было. Только Добжа мелькал неподалёку.

А потом привычный мир и вовсе рухнул, рассыпался на щепки и наступила темнота. Мгла закружила Томаша и заставила его позабыть всё.

Волк, его волк, победно взвыл и вырвался наружу, захватив тело.

– Ты мог поймать его ещё в лесу, – печально вздохнул Кажимер. – Зачем было приходить сюда и ждать?

– Я надеялс-ся, – фыркнул Добжа, – давал ему ис-спытание за ис-спытанием, как ты и прос-сил.

– Жаль, – он посмотрел на зверя, что метался от стене к стене, словно прокажённый.

– Он будет ж-жить, – отозвался вожак. – А ос-стальное тебя уж-же не кас-саетс-ся. И не забудь про девку, о которой я говорил.

Вожак стаи выпрыгнул в окно и забрал с собой нового волка. Вместе они отправились домой – туда, где чернели ряды деревьев, пели мавки, гуляли берегини и плясали русалки, желая отведать тёплой крови.

2.

После вчерашнего хотелось зарыться в покрывало и спать аж