— Правда, — вместо учеников Цинте ответил Гилберт. — Олаф приговорен к смертной казни самим королем пламени и заклеймен предателем.

Слабость толкнула меня в плечо, но я каким-то чудом устояла на ногах.

— Можете пройти, — Гилберт отошел в сторону от портала, открывая нам проход.

Тил шагнул внутрь первым. За ним последовал Гил. Я пропустила перед собой почти всех девушек и чуть ли не последней сделала шаг в подсвечивающуюся арку.

Мгновение беспомощности усилилось, когда пропали зрение и слух.

Мы все стояли на высоком деревянном помосте в небольшом внутреннем дворике серой башни. Каменные стены поднимались к пасмурному небу, а в центре двора стояли два человека: Олаф в грязной одежде и палач с топором в руках.

Перед седьмым сыном графа высился небольшой брус дерева с углублением для шеи. И корзина рядом.

У меня в глазах потемнело, я схватилась за невысокие перила и постаралась восстановить дыхание.

Нет! Нет… все не может закончиться вот так…

— Ну что, Кассандра, вы приняли решение? — голос раздался за спиной. Тихо, как шипение змеи.

Я нашла силы, чтобы обернуться и присесть в реверансе перед королем пламени. Самым ужасным человеком современности. И пусть он был человеком лишь внешне.

— Ваше величество…

— Вы приняли решение? — Торрин фон Асфен был непреклонен.

— Приняла, — рвано выдохнула я ответ.

— Мне интересно, — мужчина опасно сузил глаза и посмотрел мне за спину, туда, где порывы ветра толкали в спины приговоренного и его палача, — как этот человек смог добиться вашего расположения, Кассандра? Что он сделал такого, что вы были готовы совершить еще одно преступление?

Он… он узнал о том, что я хотела помочь ему бежать?!

Тогда почему я сейчас стою по эту сторону, а не спускаюсь к палачу, как еще одна предательница?

— Я не услышал вашего ответа ни на один вопрос, — с угрозой в голосе напомнил мужчина.

— Он ничем этого не заслужил, — выдохнула я правду, будто на меня только что повлияли ментально. Но это было невозможно хотя бы потому, что я не смотрела королю пламени в глаза. — Но я чувствую, что это неправильно.

— Чувствуете? — неприкрытая насмешка послышалась в голосе Торрина фон Асфена.

— Да, чувствую, — я подняла глаза на мужчину, всем нутром ощущая, как мрак отступает. — Я чувствую, ваше величество, что ваш приговор несправедлив. Чувствую всю ту тьму, что может рухнуть на вас и всех нас, если Олаф лишится сегодня головы. Я не могу объяснить, как это. Но я знаю, что все это вернется мраком, который всех поглотит.

Собственная речь мне напоминала бред сумасшедшего. Но я не могла остановиться, должна была донести свои мысли человеку, от которого сейчас зависели наши жизни.

— Вот оно, значит, как, — ни один мускул не дрогнул на лице монарха стихии.

Шум в ушах усилился.

Или смерть Олафа. Или моя. Чья повлечет больше тьмы.

— Я согласна на ваши условия, ваше величество. Я стану его женой.

— …И за это вы приговариваетесь к смерти…

— Гилберт! — громкий голос короля пламени оборвал слугу на полуслове.

— Ваше величество, — мужчина, склонив голову, поспешил к Торрину фон Асфену, чтобы получить новые указания. А когда выслушал их, отступил с удивлением на лице, кашлянул и громко объявил:

— Его величество проявил милосердие. Наказание смертью отменено. Клеймо предателя с Олафа снимается. Но иные прегрешения остаются. И наказание за них будет вынесено через два дня. Верните заключенного в темницу!

Я рвано выдохнула, чувствуя, как тьма отступает. Развеивается.

— Что произошло? — испуганной голос Цинты вернул меня в реальность. — Почему его помиловали?

— Не знаю, — Альта покрутила головой.

А я… я нырнула в портал, как только его открыли. Тяжесть принятого решения раздавливала.

Я не хотела связывать свою судьбу с Олафом. Не хотела! Но и допустить его смерти по какой-то неведомой причине не могла.

Это уничтожало. Неприятие самой себя и своих решений. Я теперь не видела своего будущего. Не представляла, что будет дальше. Даже не хотела об этом думать.

Но тьма отступила.

Да, была безысходность, отчаяние, страх. Но не та тьма, которая сжимала мое сердце.

Не помню, как вернулась в свои комнаты, как провела время до обеда. Знаю только, что почти до ночи простояла на балконе без движения. Старалась надышаться свежим воздухом, насладиться какой-то мнимой свободой.

А стоило вернуться в помещение, как стены начинали неистово давить, будто я оказалась в ловушке.

В какой-то момент служанка накинула мне на плечи теплый плед. Вроде бы она пыталась и вовсе меня увести, когда начался мелкий противный дождь, но я не далась.

— Кассандра, ну что же вы? — вновь появилась она рядом с чашкой горячего отвара. — Выпейте. Да что же там произошло?

— Я согласилась стать женой Олафа, — прошептала я, отталкивая от себя руку девушки с отваром. — Не хочу.

— Вы же замерзли. Вы вся дрожите, — пробормотала она. — И занятие пропустили. Как бы его величество вас за это не наказал…

— Он меня уже достаточно наказал, — прошептала я, прикрывая глаза и подставляя лицо холодным каплям дождя.

Приглушенный стук в дверь заставил встрепенуться. Горничная кинулась открывать, а я и с места не сошла. Кого бы там ни принесло, меня это совершенно не волновало.

— Я должен передать послание лично! — незнакомый голос раздался в гостиной.

Я развернулась и увидела невысокого мальчишку лет пятнадцати в форме прислуги.

— Кассандра, вас желает видеть его величество. Немедленно, — твердо произнес он, опустив глаза.

— Гостье его величества нужно привести себя в порядок, — вместо меня отозвалась горничная, преграждая дорогу слуге короля.

— У меня приказ доставить Кассандру к его величеству немедленно.

— Ты слышишь, что я сказала? Гостье короля нужно подготовиться к аудиенции.

— У меня приказ, — не сдавался мальчишка.

— Но…

— Хорошо, — выдохнула я, понимая, что в покое меня не оставят, и шагнула к слуге. — Веди.

Девушка покорно отступила, освобождая дорогу и по-прежнему сжимая в руках чашу с горячим отваром.

— Спасибо, — шепнула я, проходя мимо нее. И поспешила за посыльным короля пламени.

Посыльным, который привел меня к месту, где я была всего два раза — к кабинету короля. У двери в личную комнату монарха сторожили двое лысых мужчин с медальонами не шеях.