попыталась поскорее дорваться до человеческой плоти, этот камушек создал настоящий горный обвал. Устраивая давку и не жалея своих, монстры ринулись вперед, и им было уже неважно что первый прыгун умер в полете, поймав головой мой метательный топорик, они, подхваченные жаждой боя и крови, просто хотели убивать. Мысленно пожалев о том что не взял какой-нибудь большой боевой топор, я, более не думая об испуганных, стоящих позади мужиках с дрекольем, устремился навстречу опасности, ища в этом месиве из чудовищ отвлечение от страданий разума и свое возможное забвение.

Три десятка силы дали о себе знать, поэтому мой широкий взмах топора скосил целую просеку на поле уродившихся тварей. Кого-то мой наточенный инструмент просто разрубил надвое, а некоторых смял и откинул в сторону, на головы других, рвущихся в бой, собратьев. Непонятно как не затоптанный «хлыст» пронзает мое предплечье своим растянувшимся щупом, но я почему-то даже не почувствовал боли. Не растерявшись и мстя воспоминаниям о прошлом, накрутил этот самый щуп на кулак свободной левой руки и принялся размахивать опасным комком земли словно вторым оружием. Снес им голову рвущемуся вперед жнецу, отрубил ногу пробивавшемуся вперед здоровяку без головы, метнул кажется уже умершего хлыста в прыгуна, сбивая того с ног, а потом еще раз махнул топором перед собой, убивая разом троих монстров.

Левой я метал топорики пока плохо, поэтому, перекинув оружие в другую руку, по очереди отправил в полет сразу два, убивая решивших обогнуть меня трусливых гончих, ну а после этого, перехватив топор обоими руками, устремился к шагающему куску пульсирующей плоти. Этот бесформенный гигант на маленьких ножках, по всей видимости, должен был растолкать выставленные для защиты телеги и помочь прорваться другим к беззащитным не пробужденным детям, но я встал у него на пути и довольно легко уворачиваясь от ударов его гибких, словно куски напластованного мяса, рук и рубил эту ходячую гору на части. Обнаглевший метатель вылез из-за широкого дуба и вогнал копье прямо мне в правый бок. Поэтому пришлось ненадолго отступиться, чтобы вырвать из себя эту большую костяную занозу и отправить ее обратно в голову вновь выглянувшего хозяина. Он конечно попытался прикрыться своим стреляющим щупом, но моя злость была такова, что копье пробило и конечность и голову метателя, пришпиливая его к дереву позади него.

Полученный после окончательного убиения горы мяса боевой ранг сразу принялся залечивать мои многочисленные раны, ну а я, не дожидаясь окончания исцеления, быстро осмотрелся и ринулся туда где было больше всего тварей. Хотел ударить в спину жнецам давящим на наших вынужденных воинов, но едва-едва успел уклониться от атаки замеченного метателя и ответить ему брошенным в ответ топориком. А затем меня отвлекли от дальнейшего продвижения зашедшие сбоку безголовые здоровяки с очень большими кулаками и, прыгнувшая на людей прямо через копья, еще одна огромная гончая. На первых я потратил десяток ударов сердца, превратив их в бестолково подергивающиеся, лишенные конечностей туловища, а потом взялся за псину, не позволяя ей безнаказанно рвать перепуганное мужичье, только-только взявшее в руки оружие. Прилетевший ей в бочину большой топор заставил эту голую мерзость взвыть от боли, а затем перейти на хрип, так как я уже запрыгнул на спину и оседлав это чудовище, принялся бесхитростно душить. Обняв шею обоими руками, сдавил ее с такой силой, что большая перепуганная собака принялась кататься по земле, пытаясь сбросить с себя наездника или попросту раздавить. Вот только это все гончей не помогло. Уже скоро ее хребет хрустнул под моим нажимом и монстр тут же обмяк, лежа на боку и подергивая задними ногами, будто бы пытаясь куда-то бежать даже после своей смерти.

Выбравшись из-под этой туши и достав свой топор, я осмотрел залитую кровью и заваленную телами округу. Ну а поняв что путь к телегам на этом направлении открыт, повернулся к опасливо подбирающимся ко мне тварям и громко закричал, выплескивая на врагов свою жаркую ярость. А затем некоторые и вовсе бросились прочь, поняв что на них бежит смерть, даже безголовые немного отступились когда я, вновь позабыв про людей позади себя и окунувшись в безумие битвы, не раздумывая ни мгновения, бросился в новую атаку. Самые резвые конечно успели убежать, но вот остальных настигла безжалостная рубка, роняющая обезображенное неизведанными землями зверье, словно тонкие деревца, на окропленную кровавой росой траву.

Прикрываясь своими врагами от замеченного монстра любящего стрелять костяными копьями, я бил уклонялся и бил. Топтал головы недобитков, разрубал на части изображавших камни подражателей, и даже, болтаясь на жаркой волне ярости, просто разорвал руками гончую на две неровные части, когда метнул топор в не успевшего укрыться за деревом метателя. Ну а лишившись на время всего оружия, просто схватил половинку убитой псины и взялся охаживать ею уже пытающихся отступать монстров. Ну а вновь воссоединившись со своим топором, метнул остатки гончей в спину беглого прыгуна, возвращая того на землю и делая его легкой добычей. Пока он поднимался, по нему пробежало перепуганное бревно-подражатель, а затем уже и я потоптался, парой ударов ноги обрывая его бесполезную жизнь. Бревнышко тоже не успело далеко убежать и за несколько ударов топора превратившись в груду мясных поленьев, окончило свой путь.

Бросив ненавидящий взгляд вслед быстрым чудовищам, я мысленно проклял эту шибкую мерзость, а затем развернулся и побежал помогать на других направлениях обороны. Ну или скорее искать своей смерти в каком-нибудь ином месте. И к сожалению никак не находя ее. Увы, но остальные воины справились и без меня, лишая шанса получить еще один ранг. Я конечно погонялся за беглецами или, пытающимися растаскивать мертвых людей, гончими, но убил всего пару. Ну а когда вернулся, пугающий своей ненормальной улыбкой Амихаш уже закончил подсчитывать наши примерные потери… которые оказались просто огромными. Чуть больше сотни людей нашли тут конец своего жизненного пути. И это была просто ошеломляющая своей величиной цифра.

Хотя… как по мне, старшина воинов все равно куда сильнее опечалился потерей одного охотника. Настолько холодным и безразличным он был к жизням обычных людей. Впрочем… как и я.

******

Сонные и злые. Ранним утром мы спешно уходили прочь от места недавнего побоища, оставляя за собой очень много горя и слез. А еще большой направленный пал, ставший прощальным костром, для всех тех,