побежала к выходу. Дамир остался стоять в углу шумного зала, провожая девушку взглядом. Она ни разу не обернулась, словно неслась прочь от страшного зверя, но он знал, что виной тому трогательная юношеская застенчивость.

***

Не прошло и сорока восьми часов, как Дамир уже встречал Оленьку посреди заметённой снегом еловой аллеи. Она ускользнула из дома, как только они закончили разговор по телефону. Дамир Хассан обхватил мягкую лоснящуюся морозную шубу вокруг её талии, девушка стала греть ладонями его замёрзшие скулы. «Я будто знаю вас всю жизнь», — твердила она, едва сдерживая слёзы отрады. Он безмолвно восхищался моментом. Они сели на скамейку рядом с памятником, она обнимала его крепкую спину, глядела ему в глаза так преданно, сердечно, фанатично, мило-сахарно, что он только и мог заворожённо улыбаться, кивать и гладить её плечи сквозь роскошную чёрную норку.

— Вы придёте завтра на обед? — мечтательно вопрошала юница-искусительница.

— Нет, что вы, — ещё пытался сопротивляться Дамир, впиваясь истерзанным взглядом в её горячие розовые губы. Но уже следующим вечером в четыре часа он звонил в дверь Олиной квартиры с букетом незабудок. Он не помнил, как согласился, забыл, как распрощались давеча и почему до сих пор не представилось возможности ответить на робкое девичье приглашение горячим взрослым поцелуем. Вот она вышла на порог, белоснежные зубы заискрились вместе с жемчугом на её шее, и голос слаще сахарной ваты зазвенел в его ушах: «Дамир, я никого на свете не была так счастлива видеть у себя дома». Незабудки ускользнули из его рук и теперь красовались в хрустальной вазе на кремовой скатерти. Стол был накрыт на четверых, но дом пустовал. Не успел Дамир снять дублёнку, как Оленька увлекла его в столовую, только сел за стол, как она потащила его в кабинет и стала показывать семейную библиотеку, едва сумел прочесть название первого тома собрания сочинений Льва Толстого, а Суббота, томно хлопая длинными ресницами, уже сжимала его руки и целовала в висок. Речи лились из уст её янтарём и изумрудами, лаская чуткий слух каирца.

— Я хочу сделать вас счастливым, — каждое слово обжигало его уши, словно кипящее ароматное масло, — поверьте, у меня получится. Я буду хорошей женой, покорной, улыбчивой, страстной; может, сейчас я для вас дитя, но лет через пять расцвету так, что вам все обзавидуются, прямо как моему папе. У меня мамина красота, и дети наши будут красивыми. Позвольте родить вам сына. Я хочу многодетную семью, думаю, и вы о ней мечтаете, по глазам видно, что вы семьянин. Я буду, обещаю, каждое утро целовать вам руки за то, что позволили подарить вам ребёнка. Главное, чтобы вы были счастливы. Я… я так вас люблю. Я брежу вами. И я не знаю, что делать. Дамир, простите, мне стыдно за свои чувства, но я стараюсь быть откровенной.

— Ты ни в коем случае не должна стыдиться, — млел мужчина. — Давай перейдём на ты.

— Хорошо.

Он погладил её руку, девочка задрожала от смущения.

— Что мне делать? — вздохнула она. — Ты снился мне на протяжении двух лет, именно ты, я помню мельчайшие детали твоей внешности, я помню твои поцелуи, твои прикосновения, твои слова: «Я спас тебя, любимая». Это не мог быть просто сон, это…

Дамир в испуге замер, опасаясь малейшим движением пробудить у девушки мрачные воспоминания.

— Ольга, это был сон, но…

— …Это был вещий сон! — воскликнула она. — После всего, что произошло за последние два дня, я окончательно поверила в судьбу. Дамир, ты послан мне самой Судьбой, понимаешь? Я не могла молчать о своих чувствах, я должна хвататься за любую возможность признаться тебе, потому что всегда есть надежда на взаимность. Пусть я ещё маленькая, пусть ты относишься ко мне несерьёзно, пусть ты не иудей — мне всё равно, одобрит папа мой выбор или нет, — но я точно знаю, что ты тот самый.

Оля подалась вперёд и обняла ладонями его голову. Она пристально смотрела ему в глаза, долго, с недвусмысленным намёком, с желанием, взглядом моля о поцелуе. Он не ожидал столь взрослых порывов от юной девочки. Полтора года назад он видел совсем другую картину: беспомощное трепетное существо, зажатое и испуганное, о нём хотелось по-отцовски заботиться, нести за него ответственность, любить и греть его. А эту зрелую девушку уже хотелось по-мужски обожать. Это была настоящая дьяволица, охотница за одинокими сердцами, мечта. Его мечта. «Она будет моей», — раз и навсегда решило сердце Дамира. Хассан прикрыл уставшие глаза; ещё секунда, и он готов был отдаться сладкому моменту, но совесть не позволила перейти границы. Он отпрянул от девушки и вперился взглядом в стену.

— Прошу, ответь что-нибудь, — промолвила Оля. — Поговори со мной. Дамир, я умру без тебя!

Дамир вздохнул.

— Скажи, у твоего имени есть короткая форма? — спросил он.

— Краткая форма? Д-да, конечно, — Ольга не была готова к резкой смене темы, но возражать не стала, — можешь называть меня Олей.

— Это я знаю, — сказал Дамир. — А что-нибудь более ласковое, интимное? Как к тебе обращаются члены семьи?

— Олька, Олечка… Оленька. Почему ты спрашиваешь?

Мужчина быстро встал с дивана, опустился перед ней на одно колено, поцеловал её запястье и с жаром произнёс:

— Будь моей женой, Оленька.

— Я согласна! — закричала девушка и, грациозно прыгнув к Дамиру на колено, поцеловала его в губы. Она была крайне довольна результатом; к другому исходу не было смысла готовиться. Эта женщина всегда добивалась своего, и Дамир имел счастье стать её самым ценным трофеем.

Андрей Васильевич Вишневский, однако, не обрадовался обновке на Олином безымянном пальце. «Если ты не дашь благословение, я сбегу с ним, и ты больше никогда меня не увидишь!» — начала палить Оленька. «Дорогой, ты же хочешь счастья для нашей дочурки?» — наседала с другой стороны беспечная жена. Вишневский едва уворачивался от снарядов, надеясь, что у женщин иссякнут силы или аргументы. Но как только мнения были высказаны, Виктория с Оленькой открыли новую бутылку шампанского и пустились заново перечислять все знакомые им синонимы к слову «судьба». Андрей Васильевич схватил каирца и, прикрываясь мужчиной, точно огромным щитом, забежал в кабинет. Едва дверь успела захлопнуться, как Андрей набросился на незваного гостя с гневными вопросами:

— Зачем ты приехал?!

— Я уже ответил на этот вопрос, — спокойно ответил Дамир. — Я здесь, потому что люблю вашу дочь и хочу сделать её счастливой.

— Чёрта с два! Знай же, что когда женщина влюблена, то она не виновата в этом. А вот мужчина виноват! И он должен нести ответственность за эту влюблённость, поскольку