— Нет, — каирец стоял на своём.

— Нет! Как же! Знаю я таких, как ты: сделают доброе дело, а потом вдруг решат, что весь мир им теперь должен. Будешь шантажировать бедного старика?

— У меня и в мыслях такого не было, — нахмурился мужчина.

Андрей умолк и погрузился в раздумья.

— Она узнала тебя? — наконец спросил он.

— Нет. Она решила, что я таинственный незнакомец из её сна и послан ей судьбой.

— Ах, бедная моя девочка! — сокрушённо воскликнул Андрей. — Расскажешь ей правду — я тебя уничтожу, ты понял?

Мужчина быстро кивнул.

— Хорошо. А теперь перейдём к делу. Садись, садись. — Андрей достал блокнот и уселся в кресло напротив. — Рассказывай.

— Что именно?

— Кто ты, откуда, зачем ты здесь — всё рассказывай.

Дамир будто по щелчку затараторил историю своей жизни от рождения до текущего дня. Каждое отчеканенное слово вмиг перелетало на бумагу к Вишневскому. Были факты, которые мужчину слегка удивляли, были и такие, что шокировали и вызывали смешанные чувства, однако Дамир эффектно завершил речь душевными излияниями и описанием своих лучших качеств, таких как благородное происхождение, приличный доход и наличие двух высших образований. Андрей же, нисколько не растаяв, засыпал молодого человека каверзными вопросами с просьбой «кое-что уточнить из вашей биографии». Хассан блестяще справился с ответами, и собеседнику ничего не оставалось, кроме как перейти к главной части диалога.

— Славно. Я бы даже сказал, замечательно. А теперь время обсудить мой тактичный отказ, для которого находится уйма причин.

Дамир удивлённо мигнул.

— Во-первых, молодой человек, вы мусульманин. А вот дочь моя — иудейка. Этого уже достаточно, чтобы не давать согласие на ваш брак.

— Я не буду настаивать на своей вере, — выпалил мужчина.

— Само собой! — Андрей поднялся с кресла и стал вальяжно расхаживать по комнате. — Но это не всё, милый мой. Вы для меня совершенно незнакомый человек, это во-вторых. Я ничего не знаю ни про вашу личность, ни про статус в обществе, ни про доходы, движимое и недвижимое имущество, ни даже про род занятий. А поверить вам на слово — это всё равно что поверить признанию куртизанки в целомудренности.

— Не знаю, как вы, а я привык верить людям, — ответил Дамир.

— А я терпеть не могу людей с вредными привычками, — перебил Вишневский, повысив голос. — Я не закончил. В-третьих, в рассказе о себе ты упомянул, что был разведён, а это говорит о твоей ветрености и, что страшнее всего, плохой репутации. В-четвёртых, напомни, сколько тебе лет?

— Тридцать один.

— А знаешь ли ты, сколько лет моей дочери?

— Не уверен, — Дамир отвёл взгляд. — Возможно, девятнадцать?

— Семнадцать! — Андрей стукнул ладонью по спинке кресла. — Она ещё даже не стала совершеннолетней! А если она… — Мужчина запнулся и перешёл на шёпот: — Что, если она однажды вспомнит, кто ты такой и как вы с ней познакомились?! Ты подумал об этом? Ты хоть о чём-нибудь успел подумать, пока тащился сюда с другого континента? Да всех этих причин вполне хватает для того, чтоб вышвырнуть тебя из моего дома немедля; какой уж тут брак!

— Так почему до сих пор не вышвырнул, дорогой? — разлился по кабинету сладкий женский голос. За спиной Андрея Васильевича хлопнула дверь. В кабинет прошла фигуристая волоокая дама, тряся копной богатых медных волос. В её походке прослеживались эротизм и лёгкая небрежность. Вишневский вздрогнул, уставившись на супругу. — Спокойно, дорогой, не горячись, — произнесла Виктория. Судя по голосу, она успела глотнуть вина. Лёгким движением руки она поправила причёску и провела ладонями по бёдрам. Затем взяла из бара бутылку дорогого шампанского, на ходу откупорила её и села напротив Дамира. — Разольёшь? — Собеседник молча выполнил просьбу. — Замечательно.

Они чокнулись. Виктория в один момент осушила бокал, Дамир же поставил свой на кофейный столик, даже не пригубив. Субботе и не нужна была компания.

— Что ж, — она взмахнула густыми чёрными ресницами, — тогда оставь шампанское моему благоверному, а то он не успокоится. На что ты готов ради моей дочери?

— Абсолютно на всё, — последовал незамедлительный ответ.

Женщина посмотрела в глубокие тёмные глаза Дамира, и они нисколько не лгали. Его взгляд, колкий, уверенный, серьёзный и отчаянный, был красноречивее слов.

— Кого-то мне он напоминает, — томно ухмыльнулась Виктория, — не находишь, дорогой?

— Так, прекрати немедленно, — испуганно гаркнул Андрей.

— О, я думаю, он обязан услышать эту чудную историю! — расхохоталась женщина, заставив супруга схватиться за голову и покраснеть от стыда. — Ты что, стыдишься? Перед кем тебе стыдно, перед зятем, что ли?

— Никакой он не зять, с ума сошла? — вскричал мужчина.

Виктория наклонилась к Дамиру, показав роскошное декольте.

— Так вот, слушай. Со своим благоверным я познакомилась в борделе. Правда, забавно? Да-да, я была проституткой. Он пришёл ко мне, низенький, щупленький, без гроша в кармане! Сказал, мол, бедный студент, всю сумму заплатить сразу не может, а сам от желания сгорает, аж извёлся весь. — Виктория хихикнула и опять сделала глоток. На бедном муже не было лица. — Ну, я и пожалела его. Трахались всю ночь, оба как с цепи сорвались, а после он умоляет стать его женой. В первую ночь знакомства! Просит проститутку выйти за него замуж, представляешь? И я согласилась. Он никогда не упрекал меня в моём прошлом, ни разу не пожалел о том, что женился на мне. Так и живём вот уже двадцать лет. Всё-таки есть что-то особенное в нашей породе, что заставляет молодых людей сходить с ума.

— Я убью тебя, Вика, — сокрушённо прошептал Андрей.

— После он сколотил огромное состояние, так что я больше ни дня не работала. Родителям он сказал, что я сирота. С мамой у меня отношения были хуже некуда, я ушла из дома, вот и пришлось соврать, что она умерла. Мы и не общались с тех пор. Наши знакомые уверены, что я из приличной богатой семьи, а родные живут в другом городе. Никто ничего не подозревает, все нами восхищаются. Даже Оля не знает. Хорошая история, не правда ли?

— Это отвратительно, — подытожил Дамир.

— Что же именно, зятёк? — ухмыльнулась женщина.

— Прекрати его так называть, — не унимался Андрей, всё ещё дрожа после «чудного рассказа».

— Что вы лжёте на протяжении всей жизни, — мрачно ответил Дамир и повернулся к бледному как смерть мужчине. — Прошу прощения, господин Вишневский. Я не должен был знать.

— По-другому никак, — пожала плечами Виктория. — Если ты хочешь быть с Олей, тебе тоже придётся много врать. Неужели ты не был к этому готов?

— Это-то и есть самое отвратительное, — вздохнул Дамир и понурил голову, — что ради неё