Едва заметно качнув головой, следователь улыбнулся и скрестил на груди руки, точно понял что-то очень важное для себя. И всем стало не по себе…

«А что он вообще тут делает? – похолодела Светлана, впившись взглядом в непроницаемое лицо. – Мишку же не убили, насколько я знаю! Он просто сорвался… Откуда там? Из-под купола… При чем тут Следственный комитет? Или Андрей наплел мне?»

– Это все, что вам необходимо было знать? – вежливо поинтересовался Загряжский.

Следователь кивнул:

– Полагаю, тут практически все были заинтересованы в скорейшей смерти Михаила. Ведь Борис Всеволодович мог отойти в мир иной в любой момент, и если б младший сын не опередил его, то завещание осталось бы прежним. Никому из вас этого не хотелось, верно?

– На что это вы намекаете, господин Логов? – Андрей опять взялся за очки, но на этот раз снимать не стал.

– Ясно же, – откликнулась Ярослава, до сих пор не проронившая ни слова. – Артур Александрович полагает, что кто-то из нас убил брата, желая завладеть его долей состояния.

Светлана повторила, чтобы не забыть: «Артур Александрович». Широко улыбнувшись, следователь учтиво склонил голову перед Ярославой и подтвердил:

– У нас есть свидетель, который утверждает, что во время выступления Михаила ослепили лучом лазерной указки. И это стало причиной того, что он совершил ошибку, ставшую для него смертельной. По словам свидетеля, указка была в руках женщины.

– А он… этот человек абсолютно уверен? – упавшим голосом произнесла Ярослава.

Светлане показалось, будто Логов (фамилию она тоже повторила про себя, когда Андрей произнес ее) посмотрел на Ярославу с неожиданно жалостливой добротой, словно та была безрукой и не могла совершить убийство таким образом.

– Мы все проверяем, не беспокойтесь, – заверил следователь.

Лицо Андрея прояснилось, и его глаза впервые блеснули с тем мальчишеским озорством, которое Светлана еще помнила, точно с его шеи сняли петлю. В этот момент ему явно было плевать, сколько рядом заинтересованных женщин, одной из которых была его беременная жена, а другой дочь.

– Мне даже думать не хочется, что Мишу убили…

Слова сестры застали Андрея врасплох: он явно почувствовал себя бесчувственной скотиной. Сияние погасло. И Венгровский проговорил тем деловым тоном, какой всегда слышали его подчиненные, а в последнее время и бывшая жена:

– Пока преступник не пойман, это не более чем версия следствия. Мы тоже смотрим детективные сериалы и знаем, сколько ошибок совершают… ваши коллеги.

– Особенно в сериалах, – насмешливо подхватила беленькая девушка, которая пришла с Логовым.

«На его дочь она не похожа, скорее секретарша, – решила Светлана. – Или кто там бывает у следователей? Помощница? Такой мужчина мог бы выбрать девицу поярче! Маленькая, щупленькая, грудь только намеком… Или она и впрямь ему для работы нужна, а не… как обычно? Взгляд у девочки умный, этого не отнять, так и кажется, что мысли читает. Вот уж чего не хотелось бы…»

А следователь внезапно перестал улыбаться, и голос его прозвучал почти угрожающе:

– У нас могли бы оставаться сомнения в причинах смерти Михаила, если бы в цирке не произошло еще одно убийство. На этот раз человека задушили, ошибки быть не может.

На присутствующих эта фраза подействовала, как удар тока. Даже Лика содрогнулась, а Ярослава прижала пальцы к губам и уставилась на Логова остекленевшими глазами.

Рената заговорила первой:

– Кого еще убили?

– А то ты не знаешь! – вырвалось у Светланы.

Все повернулись к ней одновременно, и лица их вытянулись, будто на головы им накинули неразличимое прозрачное полотно, крепко натянули и дернули вниз. Только следователь не дрогнул, зато так и впился в Светлану взглядом.

«Черт меня дернул! – чуть не взвыла она. – Теперь будет из меня жилы тянуть… Ничего. Выдержу. Лишь бы тварь эту заперли в клетке».

– Света, что ты несешь? – резко бросил Андрей, и лицо его угрожающе заострилось. – Думай головой. Это не шутки.

– Да какие уж шутки? – огрызнулась она. – Кто у нас тут самая спортивная? Явно не я… А чтоб человека задушить, надо недюжинную силу иметь!

И она вытянула на всеобщее обозрение тонкие, почти прозрачные руки.

– Рената беременна, если ты не заметила!

– И что? Только мне не рассказывай о том, как у женщины протекает беременность, они ко мне каждый день толпами ходят. И некоторые горы могут свернуть. Такие, как эта твоя… А у нее была причина устранить Мишу! Или как там это называется? Мотив! Ее ребенку теперь больше досталось. Странно, что она еще и Ярославу не придушила…

Быстро взглянув на сестру, которая так и сидела, зажимая пальцами рот и чуть покачивая головой из стороны в сторону, Андрей выразительно развел руками. Они у него были длинными и нервными, с чуткими, как у пианиста, пальцами… Светлана еще помнила их прикосновения. Хотя Андрей не владел ни одним инструментом, даже в детстве не учился, а ведь Борис Всеволодович любил музыку. В Ла Скала летал чуть ли не каждый месяц. Светлане это казалось непростительным расточительством… Но выговаривать старику?! Легче со скалы в штормящее море шагнуть.

Почему Венгровский не отдал старшего сына в музыкальную школу? До того не верил в Андрея с самого его рождения? У него ведь и слух имелся. Светлана помнила, как муж напевал колыбельные Лике, когда его жизнь еще была сосредоточена в них двоих.

Сестру с младшим братом Андрей всегда терпеть не мог. Втайне, конечно. Но она-то знала… Детская ревность сказалась? Или не мог простить того, что Миша стал причиной ранней смерти матери? А Ярослава с головой ушла в заботы о малыше? Они оба сами отреклись от него, и Светлана никогда не пыталась убедить мужа быть с ними ближе. Зачем? Ей хотелось, чтобы он принадлежал только им с Ликой.

Но Логову она всего этого не стала рассказывать, когда следователь пригласил ее для беседы в соседний кабинет. Остальным велено было ждать, и Светлана испытала необъяснимое чувство гордости, что он выбрал ее первой. Хотя по краешку сознания мелькнула мысль: а не считает ли Артур Александрович ее главной подозреваемой? Не так он прост, как хочет казаться…

* * *

Первая жена Андрея Венгровского с порога начала топить вторую:

– Вы уже знаете, что эта его Рената – профессиональный телохранитель? Вижу, что не в курсе!

В ухмылке этой старообразной дамы проглянуло столько торжества, что мне захотелось чем-нибудь ее стукнуть. Было в ней нечто до жути неприятное, вызывавшее у меня брезгливое желание передернуться. Мерещилось: руки у Светланы холодные и липкие, как у лягушки. Но эти жалкие лапки выглядели слишком слабыми, чтобы так зверски затянуть шарф на шее довольно