лидерства. — Я отталкиваюсь от своего стола и занимаю место с другой стороны. — Затем мне нужно трехстраничное эссе на тему о стратегии лидерства, которую вы бы выбрали, и причине вашего выбора.

Несколько учеников ворчат, но я игнорирую это, поскольку все неохотно достают свои учебники и находят нужную страницу. Ева, которая все еще красивого розового оттенка, не поднимает на меня глаз, сосредоточив все свое внимание на текущей задаче.

Я откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за ней, совершенно очарованный девушкой, которая сломила мою решимость ранее на этой неделе. Ева заставила меня усомниться во всем, что, как мне казалось, я знал в течение последних пяти лет.

Мое внимание привлекает стук в дверь, и я нахмуриваюсь, когда вижу свою секретаршу Мишель, стоящую там. Я даю ей знак войти.

— В чем дело? — Спрашиваю.

Она нервно оглядывается по сторонам.

— Вы должны сами это увидеть.

Я бросаю взгляд на свой класс, который теперь сосредоточен на нас, а не на своем задании.

— Возвращайтесь к работе, — рычу на них. — Я скоро вернусь.

Я встаю, следуя за своей загадочной секретаршей в холл.

— Мишель, — шиплю, как только мы оказываемся вне пределов слышимости учеников. — Говори, что происходит.

Ее брови хмурятся.

— Это студент. — Она сглатывает. — Он мертв, и нет никаких признаков того, кто это сделал.

— Черт, — рычу я, маршируя по коридору. — Где?

Она кивает в сторону мужского туалета.

— Там.

Я вхожу и сразу же зажимаю рот рукой. Мальчик, о котором идет речь, на самом деле Хенли Андерсон, сын Джексона Андерсона из Оклахомы. Мы считаем, что в настоящее время они втянуты в довольно ожесточенную войну с русскими на своей территории, что указывает на то, что это была братва Орлова. Здесь учится сын их лидера, Степан Орлов. Хенли было всего пятнадцать. Степану — семнадцать.

Мой желудок сводит от открывшегося передо мной зрелища. Невозможно описать масштаб кровопролития. Они выкололи ему глаза и зафиксировали открытый рот с помощью устройства.

— Сообщите семье и позовите сюда Эйнсли почистить здесь всё.

Это не первая смерть, с которой нам приходится иметь дело в академии, но первая за последние два года. У нас бывают жестокие драки, которые заканчиваются тяжелыми ранениями учеников, но, к счастью, чаще всего мы избегаем смерти. Однако в данном случае ясно, что ничто не помешало бы братве Орловых отомстить семье Андерсонов.

— Конечно, — отвечает Мишель, выглядя довольно зеленой. — Мне нужно убраться отсюда.

Она разворачивается и направляется в коридор. Ее рвотные позывы наполняют воздух, пока я стою на месте, почти застыв от увиденной сцены.

Я тяжело вздыхаю, качая головой. Самое безумное, что Степану Орлову это сойдет с рук. Он наследник Братвы в Оклахоме. Он имеет полное право использовать свои полномочия там, где, черт возьми, он хочет. И как коллектив, который учит его быть самым жестоким лидером из всех возможных, как мы можем наказать его именно за это?

Это то, что я больше всего ненавижу в этой академии. Тьма, которую мы взращиваем и вдохновляем, только дает им свободу терроризировать эту страну. По иронии судьбы, я бежал из такого мира, не в силах смириться с безнравственностью роли, которую мне предстояло сыграть, только для того, чтобы в конечном итоге учить именно тех людей, которых я презирал.

Я выхожу в коридор.

— Эйнсли уже в пути?

Мишель кивает, убирая с пола рвоту.

— Да, он будет здесь через пять минут.

— Хорошо. А пока никого туда не впускай. — Я ухожу.

— Куда Вы идете? — Мишель кричит мне вслед.

— Возвращаюсь в класс. Эйнсли разберется с этим.

Эйнсли — наш помощник, которого мы вызываем во время подобных инцидентов. Человек, который умеет разгребать и скрывать беспорядок так, что кажется, будто его и не было, а также разбираться с родителями.

Я возвращаюсь в класс, чувствуя хаос.

Родители Хенли приедут в течение дня, и они будут недовольны. Это означает, что мне придется выплатить компенсацию, даже несмотря на то, что они подписали соглашение, в котором подробно указано, что СА и ее сотрудники не несут ответственности за смерть или увечья, причиненные одноклассниками. Однако скорбящих родителей не переубедить, даже если они часто оплакивают лишь потерю наследника, а не ребенка.

Я управляю школой для порождений монстров, и только деньги успокоят монстра, потерявшего ребенка.

Я провожу рукой по волосам и опускаюсь за свой стол.

В классе тихо, все продолжают работать. Наталья встает после моего возвращения и кладет эссе на мой стол.

— Все готово.

Я киваю и машу рукой.

— Ты можешь идти.

Остальная часть класса не сильно отстает, пока не остается только Ева. Она — желанное отвлечение после дерьма, свидетелем которого я только что стал. Она встает, как только мы остаемся одни, и подходит к столу, нерешительно улыбаясь.

— Вот, держите, сэр.

Я рычу, понимая, что она использует обращение, чтобы подразнить меня.

Ева поворачивается, чтобы направиться к двери, но я останавливаю ее прежде, чем она успевает это сделать, хватая её за бедра и притягивая вплотную к себе.

— Куда, по-твоему, ты собралась?

— На следующее занятие, сэр. — Она оглядывается на меня через плечо, но выгибает спину, так что ее упругая попка прижимается к моей напряженной эрекции. — У меня урок физкультуры с профессором Дэниелсом.

— Черта с два ты уйдешь, — рычу, прижимая ее к стене рядом с дверью, чтобы нас никто не видел. Моя рука тянется к жалюзи на окне, и я оттягиваю их вниз. — Я дам тебе лучшее физическое воспитание, Ева, — бормочу, позволяя своим зубам дразнить раковину ее уха. — Что ты на это скажешь? — Тянусь к замку на двери класса и поворачиваю его, убеждаясь, что никто не может войти внутрь. В это время класс свободен, но я не буду рисковать.

— У меня будут неприятности из-за…

— Нет, если я объясню твое отсутствие. — Я хватаю ее за запястье и заставляю повернуться ко мне лицом. — Вы нужны мне прямо сейчас, мисс Кармайкл.

Она смачивает губы языком.

— Разве тебе не нужно вести урок?

Я качаю головой.

— У меня сейчас окно, малышка. — Я позволяю своей руке нежно скользить по ее бедру, прежде чем сжать его. — Перестань слишком много думать и просто чувствуй. — Я целую ее в губы, зная, что прямо сейчас все, что мне нужно, это утонуть в ней.

— Есть проблема, сэр. Я не думаю, что смогу вести себя достаточно тихо.

Ее тон стал кокетливым, что означает, что ей это нравится.

Я снова целую ее, затем отпускаю и иду к своему столу, доставая кляп с шариком.

— Это должно решить