не совсем влиятельна, но у них есть кое-какие рычаги давления.

— Тебе следует встречаться с ним, — говорит Наталья. — Вы были бы самой милой парой.

Камилла закатывает глаза, на ее губах появляется легкая улыбка. Она ничего не отвечает, но я почти уверена, что все знают, что Алеку не нравятся женщины. Я вижу, как он смотрит на Гаврила, Арчера и Оака, и точно так же смотрят девушки.

— У тебя есть пара? — Я спрашиваю Адрианну.

Она качает головой.

— Нет, я не хочу свидания. — Она вздрагивает. — Единственный парень, который пока пригласил меня, это Эрнандес.

Камилла и Наталья разражаются хохотом.

— Серьезно? — спрашивает Наталья.

Адрианна с серьезным выражением лица кивает.

Я сижу, безучастно наблюдая за тем, как они с трудом сдерживают смех.

— Кто такой Эрнандес?

— Всего лишь самый жуткий парень в этой школе.

Они смотрят на столик в другом конце кафетерия, где сидит парень.

У него темные волосы, длиннее, чем у Адрианны, и когда он смотрит вверх, я вижу, что у него монобровь, которая тянется прямиком через все лицо. Его глаза перемещаются на нас, и он улыбается самой жуткой улыбкой, которую я когда-либо видела, заставляя всех нас резко отвести взгляд.

— О мой Бог, — говорю я.

Камилла и Наталья снова взрываются смехом.

— Поверю тебе, Ади, что этот урод пригласил тебя на Зимний бал, — говорит Камилла.

К нашему столику подходит Дмитрий, парень из класса по стратегии лидерства. Он хорош собой, с темными коротко остриженными волосами и карими глазами, в нем есть мальчишеская привлекательность, но он меркнет по сравнению с Оаком.

— Добрый вечер, дамы.

— Чего ты хочешь, Дмитрий? — Спрашивает Камилла.

Его взгляд останавливается на мне.

— Я надеялся спросить изысканную женщину, не согласится ли она сопровождать меня на Зимний бал.

Мой желудок сжимается, когда я вспоминаю, как Оак говорил со мной, после того как увидел руку Дмитрия на моем бедре.

Я никогда больше не хочу видеть рядом с тобой, Дмитрия, мать его, Якова.

Я прикусываю нижнюю губу, задаваясь вопросом, насколько он серьезен. Дмитрий может быть дерзким, но я бы ничего с ним не сделала. Возможно, он привлекателен, но я не хочу его. Оак не может указывать мне, что делать с моей жизнью.

— Итак, что ты скажешь, Ева? — Спрашивает Дмитрий.

Я тяжело сглатываю, понимая, что раз у меня нет пары, то отказываться было бы странно, к тому же, если не считать того, что Дмитрий немного заносчив, он кажется вполне нормальным парнем.

— Конечно, почему бы и нет?

В любом случае, я точно не могу взять своего чертовски горячего директора на Зимний бал. Мужчину, с которым я трахалась уже дважды, один раз после урока в прошлую пятницу в классе, и с тех пор я его не видела.

Ухмылка Дмитрия становится шире.

— Отлично, не могу дождаться. — Он подмигивает, от чего у меня сводит живот.

Как только он оказывается вне пределов слышимости, Наталья поворачивается ко мне.

— Дмитрий? — она стонет.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что? Он кажется нормальным.

Она закатывает глаза.

— Да, для эгоистичной женоненавистнической свиньи.

Я смеюсь.

— Не волнуйся. Я могу постоять за себя.

В этот момент я чувствую на себе его взгляд. Оак стоит в углу кафетерия, прислонившись к стене и скрестив руки на твердой, мускулистой груди. Его челюсть стиснута, а глаза пылают тем, что я могу описать только как ярость, отчего у меня сжимаются внутренности…

Будет ли он ревновать меня к тому, что я пойду на Зимний бал с Дмитрием?

Я качаю головой и отвожу взгляд от Оака, слушая, как Адрианна тараторит о том, почему она ни с кем не пойдет на бал. Она производит впечатление девушки, которой нравится пренебрегать ожиданиями общества.

Оак не может ревновать, поскольку он не может пригласить меня на танцы. Не то чтобы я согласилась снова переспать с ним или пойти на танцы. Прошла неделя с тех пор, как мы занимались сексом в его коттедже, неделя с тех пор, как он лишил меня невинности. С тех пор он держится от меня на расстоянии, и это причиняет боль. Все, что он делает, — это жадно смотрит на меня издалека.

— Не могу поверить, что до зимних каникул осталось меньше двух недель, — говорит Камилла, качая головой. — Этот семестр пролетел незаметно.

— Точно. Что я буду делать без вас троих? — Спрашивает Наталья.

— Нам обязательно ехать домой на зимние каникулы?

Это безумие, что сначала я даже не хотела учиться в этой школе, но теперь перспектива вернуться к родителям на две недели вызывает у меня тошноту. Я не могу придумать ничего хуже, чем вернуться домой на зимние каникулы.

Все три девушки смотрят на меня как на сумасшедшую.

— Почему ты не хочешь ехать? — Спрашивает Наталья.

Я пожимаю плечами.

— Ненавижу своих родителей.

Она улыбается.

— Я тоже не очень люблю свою мать, но возвращаюсь домой ради брата. — Ее глаза слегка затуманиваются от эмоций. — Я люблю его как отца.

У меня перехватывает горло, когда я думаю о Карле. Мы были близки, и когда он умер, это оставило зияющую дыру в моем мире. Это означало, что я осталась наедине с ними, двумя людьми, которых я презираю больше всего на свете.

Камилла кивает.

— Мой отец может быть немного кошмарным, но братья убьют меня, если я не вернусь домой. — Она хмурит брови. — Я уверена, что они будут рады, если ты присоединишься к нам в Чикаго на Рождество.

Я улыбаюсь ей.

— Это мило с твоей стороны, но я дерьмово общаюсь с незнакомыми людьми.

— В любом случае, разве твои родители не стали бы интересоваться, где ты? — Спрашивает Адрианна.

Я качаю головой.

— Однажды они забыли обо мне и поехали к моей бабушке в двух часах езды к югу от Атланты. Они заметили это, только когда добрались туда, и она допросила их.

Наталья и Камилла ахают.

— Какого хрена? — Спрашивает Адрианна.

— Знаю, — говорю я, чувствуя, как у меня сжимается горло при воспоминании. — Мои родители позвонили и сказали, что мне придется неделю самой заботиться о себе. Это был год, когда умер брат, и мое первое Рождество без него.

— Сколько тебе было лет? — Спрашивает Камилла.

— Шестнадцать, — говорю я.

— Дерьмо. Я имею в виду, наш мир может быть суровым, но звучит так, будто твои родители законченные придурки. — Камилла качает головой. — Без обид.

— Не обижаюсь, — говорю я.

Наталья качает головой.

— Если хочешь, ты можешь присоединиться ко мне в Бостоне. Я уверена, что мой брат найдет место.

Вмешивается Адрианна.

— Или ко мне.

Я качаю