Часть осадков попадала в реки и снова возвращалась в Средиземное море. Эти воды спадали в полупустой морской бассейн, глубоко врезаясь в фундамент на его оконечности, вследствие чего образовались огромные каньоны. Несмотря на то что сегодня эти ущелья вновь заполнились горной породой, их можно идентифицировать при помощи различных геофизических методов. Было установлено, что каньоны, образованные реками Рона и Нил, достигали двух километров в глубину, то есть они были глубже Большого каньона в США. Еще на уровне города Асуан, расположенного более чем в 900 километров вверх по течению, Нил углубился на 770 метров[177].

Должно быть, вид в этой местности открывался просто невероятный. Насколько хватало глаз, вокруг были лишь эродированная почва и различные соляные образования, как и на краю современного Мертвого моря. Однако этот ландшафт, в котором доминировали каньоны и соляные отложения, просуществовал во время Мессиния даже меньше 100 000 лет – лишь мгновение с точки зрения геологического развития. Первые перемены наступили, когда реки, которые впадали в пересыхающее Эгейское море, также стали врезаться во внутреннюю область материка [Hinterland] и в конце концов пробились в Черное море недалеко от современного Босфорского пролива. Как следствие, большое количество слабосоленой черноморской воды хлынуло через Эгейское море в засушливый солевой бассейн, где царил жаркий климат. Вместе с этой солоноватой водой туда попали различные моллюски и водоросли. Наконец жизнь постепенно стала возвращаться в Средиземное море, и там возникло обширное озеро Лаго-Маре [Lago-Mare].

Однако не прошло и 100 000 лет, как и эта стадия подошла к концу. На западной оконечности региона, вблизи Гибралтара, ландшафт также преобразовывался под воздействием эрозии. Сначала лишь маленькая река нашла путь вниз и все глубже врезалась в фундамент, продвигаясь на запад по направлению к Атлантическому океану. 5,33 миллиона лет назад она наконец пробила себе «дорогу». Так возник Гибралтарский пролив, и теперь вода из Атлантического океана вновь попадала в средиземноморский бассейн. Однако этот поток не затопил сразу же Средиземное море: прошло около 3000 лет, прежде чем оно снова наполнилось. Через 667 000 лет Мессинский пик солености наконец завершился.

Незадолго до начала пика солености наш неизвестный двуногий предок оставил свои следы на песке Критского полуострова. Что же случилось с ним и его сородичами? Удалось ли им пережить коренные преобразования климата и ландшафта, невыносимую жару и тяжелые условия обитания в пустынном регионе? Нам это неизвестно, однако можно предположить, что в непосредственной близости от Средиземного моря у этих предлюдей не было ни единого шанса на выживание. Возможно, они мигрировали, не исключено также, что в Африку. Но все это лишь догадки и предположения. Однако достоверно известно, что Мессинский пик солености вынудил многие другие виды животных мигрировать из Евразию в Африку и наоборот. Например, на украинском побережье Черного моря были найдены предки современных верблюдов и страусов, которые изначально обитали в центральноазиатских полупустынях.

В Болгарии мы также обнаружили ископаемые останки прибывших из Азии животных: крупных, тяжеловесных сиватерий. Далеко за пределами средиземноморской полупустыни они обитали в лесах вместе с еще неизвестным нам видом обезьян, представители которого были размером с павиана, а также с небольшой европейской геладой, мезопитеком, который тоже был обнаружен в Пикерми. В то время животные из Африки пришли в западное Средиземноморье. После того как проливы, отделявшие Пиренейский полуостров от Африки, пересохли, в Европу перебрались сначала бегемоты и нильские крокодилы. Окаменелые останки представителей обоих видов были обнаружены в ходе раскопок недалеко от Валенсии наряду останками макак и верблюдов[178]. Однако и африканская фауна изменилась благодаря миграциям. Верблюды[179] впервые дошли до Северной Африки, а евразийские антилопы и такие хищники, как медведи и росомахи, стали частью экосистем на востоке и даже юге континента. Все эти примеры служат подтверждением активного обмена между фаунами различных регионов Старого Света. Данный процесс начался даже раньше Мессинского пика солености, однако именно тогда он достиг своего апогея. Причиной тому послужило не только появление новых и более коротких миграционных путей между обоими континентами, но и изменение границ и масштабов экосистем.

Итак, согласно результатам последних исследований, фауна африканских саванн возникла из животного мира Пикерми[180]. Таким образом, истоки современных саванн действительно лежат в Европе, там, где когда-то жил Эль Греко. Практически все животные, которых мы считаем типичными обитателями саванн: львы, гиены, зебры[181], носороги, жирафы, газели и антилопы, – изначально появились в Евразии. Что же касается антилоп, их дальнейшая эволюция уже после переселения в Африку привела к появлению многочисленных новых видов, характерных только для этого континента. Другие животные (львы и гиены) и впредь постоянно пересекали границы между Африкой и Евразией[182]. Так если фауна африканских саванн[183] последних пяти миллионов лет берет свои истоки в Евразии, то почему тогда предчеловек должен быть исключением из этого «правила»? Не является ли более правдоподобной мысль о том, что и древние человекоподобные существа кочевали с одного континента на другой? Пусть даже она и полностью противоречит гипотезе африканского происхождения. Действительно, невероятные находки из Азии подтверждают, что процессы миграции и покорения новых жизненных пространств присутствовали в нашей эволюции значительно раньше, чем предполагалось до настоящего времени. Может, заселение новых земель и жажда чего-то неизведанного – наши неотъемлемые черты? Может, они являются одними из тех особенностей, которые делают человека человеком?