ни хотел выдать Коул, он передумал, и я это оценила.

Стоун и мои братья, конечно, не слишком ладили, и я сомневалась, что они когда-нибудь станут близки, но теперь Стоуну по крайней мере можно было заходить в дом, и они перестали угрожать ему, едва он переступал порог.

– Что ж, можем подождать их вместе. – Коул кивнул на пассажирское сиденье. – Забирайся.

Запах, который можно было описать не иначе, как божественный, ударил мне в ноздри, как только я уселась в машину.

– Боже, так вкусно пахнет.

– Да, я знаю, – тоскливо согласился Коул. – Дерьмово, что мне нельзя и кусочка. – Его тоска усилилась. – Мистер Гонсалес не дает Сойер принести мне даже одну ножку.

Я знала это чувство. Стоуну тоже не разрешали ничего забирать домой, что было очень неприятно, поскольку я безумно хотела узнать, настолько ли хороша эта еда, как ее запах.

– Можешь не рассказывать. – Я заглянула ему в глаза. – И я абсолютно серьезно, потому что вообще не помню, чтобы когда-либо здесь ела.

Хмыкнув, Коул откинул голову.

– Вот черт. Это лучшая жареная курица, которую я ел в своей жизни. Сочная и хрустящая… с потрясающей корочкой.

Живот начал урчать. Гадство.

– Просто охренительно. – Слегка покачав головой, брат рассмеялся. – Джейс, Оукли и я приходили сюда, после того как курили…

– Оукли? – спросила я, ведь совершенно не помнила, слышала ли это имя раньше. – Это ваш друг?

Улыбка исчезла с его лица.

– Ага. – Смесь тоски и горя вспыхнула в глазах Коула. – Ага… был.

Я собиралась спросить, что произошло, но Коул выглянул в окно и засиял.

– А вот и моя девочка.

Счастливая, но очевидно изможденная, Сойер подошла к водительскому сиденью и поцеловала его через окно.

– Твоя очень уставшая девочка. – Она зевнула. – Работа двойными сменами меня просто убивает. – Сойер посмотрела на меня. – Стоун выйдет через минуту. Посудомоечная машина сломалась, и он ее чинит.

Я внутренне задрожала, представив напряженного, с закатанными рукавами и инструментом в руке Стоуна, занимающегося ремонтом. Было нечто очень сексуальное в мужчинах, которые знали, как чинить вещи.

– Как твой день? – спросила Сойер моего брата.

Коул начал рассказывать, но Сойер снова зевнула. Распахнув глаза от сожаления, она шлепнула себя рукой по губам.

– Господи, это было грубо. Прости.

Коул совсем не выглядел обиженным.

– Как насчет того, чтобы отвезти тебя домой и уложить в кровать? – Мимо меня не прошло то, как сверкнули его глаза, когда он произнес последнее слово.

Мерзость.

Сойер кивнула, соглашаясь.

– Да, пожалуйста.

Уступив место Сойер и попрощавшись с ними, я заметила Стоуна, выходившего из «Кукареку».

Подбежав к нему, я заключила его в объятья.

– С годовщиной.

Его тело было напряжено, он крепко сжал меня в своих руках и вдохнул мой запах, словно нуждался в этих объятиях больше, чем в следующем ударе сердца.

– Все в порядке?

Я не была уверена, что означало выражение его лица, когда мы отстранились друг от друга, но он, очевидно, не был счастлив.

– Нет. – Нахмурившись, Стоун опустил взгляд на свои ботинки. – Я не поступил. – Он выдавил горькую усмешку. – Они отправили меня в чертов лист ожидания.

Вот дерьмо.

Печальное выражение на его лице заставило меня почувствовать укол в сердце.

– Знаю, это неприятно, но все еще есть шанс…

– Нет, – отрезал он. – Думаешь, Дьюк выберет какого-то нищего придурка, вместо кучки богатеньких засранцев, чьи родители имеют связи? – Опустив голову, он направился к машине. – Я знал, что так будет. Не понимаю, зачем вообще пытался.

Он пытался, потому что хотел быть лучше. Потому что он упорный и трудолюбивый. Не из тех, кто сдается, несмотря на любые преграды.

Это еще одна причина, по которой я его любила.

Заключив его лицо в свои ладони, я сказала:

– Ты потрясающий и умный…

– Прекрати. – Стоун убрал мои руки. – Мне не нужна твоя жалость.

Это не жалость… это любовь.

Но сейчас он был так расстроен, что ему казалось, будто весь мир против него, поэтому он не мог различить эти чувства.

– Стоун?

– Что? – выдавил он из себя.

– Что я могу сделать?

Ведь должно быть хоть что-то.

Его темные брови сошлись на переносице, плечи уныло опустились.

– Ничего. – Стоун повернулся к машине и сел внутрь. – Я просто хочу побыть один.

Я проигнорировала чувство разочарования, возникшее где-то в области сердца, когда двигатель машины завелся.

– Садись. Отвезу тебя домой.

Часть меня желала поспорить, поскольку мне не хотелось оставлять его одного сегодня, но, кажется, было все же нечто, что я могла для него сделать.

Я знала, что Стоун ненавидел богатых деток, у чьих родителей имелись связи… но его девушка как раз была одной из них.

И он использует это себе на пользу.

* * *

– Папа дома? – спросила я Джейса, встретив его на лестнице.

– Ага. В кабинете. – Я продолжила подниматься по лестнице, но он меня остановил. – Я видел, тебя приняли в Дьюк. – Его лицо засияло. – Я тобой горжусь…

– Можем продолжить потом, Джейс? Мне очень нужно поговорить с папой.

Как бы я ни была счастлива, что теперь буду учиться в одном колледже со своими братьями и их девушками, я не могла действительно насладиться этой новостью. Пока не узнаю, что Стоун тоже будет там.

Джейс моргнул.

– Да… хорошо. Все в порядке?

– Нет, но будет.

Промчавшись мимо него, я понеслась вверх по лестнице в кабинет своего отца.

– Привет, пап. У тебя есть минутка?

Он нажал кнопку на своем телефоне.

– Для тебя? Хоть миллион. – Снова включив микрофон, он сказал: – Надя, дорогая. Я позвоню тебе чуть позже. Бьянке нужно со мной поговорить. – Папа улыбнулся. – Люблю тебя.

От вида папы, говорящего другой женщине – не моей маме,– что он любит ее, мне бы стоило разозлиться, однако это оказалось очень сложно, едва я увидела, как он счастлив с Надей.

Все в груди болезненно сжалось.

Он заслуживал кого-то, кто любил бы его безусловной любовью.

Повесив трубку, отец посмотрел на меня.

– Что такое, милая?

Мое сердце принялось бешено стучать, когда я уселась в пустое кресло напротив него. Я не придумала, что сказать, но мой папа представлялся мне лучшим вариантом, у кого можно было бы попросить помощи, ведь он владел самой крупной фармацевтической компанией в стране, а значит, у него имелось множество связей в медицинской индустрии.

– Мой парень, Стоун…

Отец прищурил свои зеленые глаза.

– ДаСильва.

Я едва сдержалась от крика, поскольку, кажется, единственное, в чем были согласны мои братья и мой отец – это то, что мне не следует встречаться со Стоуном.

– Да, Стоун ДаСильва. – Я не могла перестать суетиться из-за нервов. – Он подал заявление на медицинскую