Папа выглядел впечатленным.

– Молодец. Это тяжелая программа, но при этом одна из лучших в стране. Множество хороших врачей выпустилось оттуда.

Я выпрямила спину.

– Я знаю, и он так старался, чтобы поступить туда, – я облизала сухие губы, – но сегодня он узнал, что находится в листе ожидания.

Отец потер подбородок, глядя на меня.

– Хорошо.

Пора было уже перестать ходить вокруг да около и перейти к делу.

– Я надеялась, что, возможно… ты со своими связями мог бы помочь…

– Ты хочешь, чтобы я попробовал протащить его на эту программу, – заключил папа, вздохнув.

Я шумно втянула воздух.

– Да.

Прежде чем он снова заговорил прошла, кажется, целая вечность.

– Бьянка, ты знаешь, что я люблю тебя, но просить меня помочь какому-то парню…

– Он не какой-то парень, папа. – Я встала, ощутив, как во мне растет отчаяние. – Я люблю его. – Сложив руки на груди, я взглянула на отца сверху вниз. – Стоун – самый трудолюбивый человек, которого я когда-либо видела, и он заслуживает поступить туда. – Я принялась ковырять пальцем красное дерево его стола. – Все, чего я прошу, это один телефонный звонок, чтобы ему дали шанс. – Я вскинула руки. – Но если ты не хочешь мне помогать, то ладно. Потому что я придумаю другой способ добиться этого.

Мечты Стоуна – мои мечты, и даже если мне придется пройти через огонь, воду и медные трубы, я сделаю так, что он поступит на эту программу.

– Вау, – прошептал папа.

Я недовольно уставилась на него.

– Что?

Он сидел в кресле, пораженно глядя на меня очень долго, а затем, наконец, продолжил:

– Ты сейчас так напоминаешь мне свою маму. Она всегда так страстно ко всему относилась. Особенно к людям, в которых верила.

Каждая мышца моего тела была напряжена, а сердце всего на секунду будто перестало биться.

– Оу.

Проведя ладонью по лицу, папа откинулся в кресле.

– Этот молодой человек для тебя правда так важен?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Я бы не стояла сейчас перед тобой и не просила помощи, если бы это было не так.

Отец пораженно выдохнул.

– Что ж, завтра я сделаю пару звонков.

Глава тридцать четвертая

Я едва могла сдержать свой восторг, когда Стоун открыл дверь в квартиру. Он пока не знал, но папе удалось устроить его на медицинскую программу. Они пришлют ему официальное письмо вечером, но я хотела быть первым человеком, который сообщит ему эту новость.

Его лицо озарило радостное выражение, когда он заметил меня.

– Привет…

– Мне нужно сказать тебе кое-что, но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не расстроишься, – словно скороговорку выпалила я.

Я хорошо знала Стоуна и не желала, чтобы он расстроился из-за того, что моя семья ему немного помогла. Я хотела, чтобы он был счастлив, ведь – с помощью или без, – он этого заслуживал.

Стоун с подозрением приподнял бровь.

– Ладно. – Он жестом показал мне идти за ним в спальню. – Не буду врать, ты меня немного пугаешь.

– Не бойся, – сказала я, закрывая за нами дверь. – Это хорошие новости. – Я так широко улыбнулась, что мне даже стало больно. – Очень хорошие новости.

– Хорошо, раз так, то, может, ты мне уже все расскажешь, Борн? Ожидание меня убивает.

Да.

– Ну, несколько дней назад я говорила с папой и сказала ему, что ты в листе ожидания и что это нечестно… и он со мной согласился.

Это была не совсем правда, но нечто очень близкое к ней.

Воздуха в легких едва хватало, когда я набралась смелости, чтобы сказать ему самое важное.

– В итоге он сделал несколько звонов и… тебя приняли на медицинскую программу в Дьюк.

Я ждала, что он начнет кричать, но этого не произошло.

На самом деле, хорошо, что он сидел на кровати, потому что выглядел он так, словно сейчас упадет в обморок.

– Господи, – потрясенно произнес он спустя минуту молчания. – Ты серьезно?

Я закивала. Так активно, что удивительно, как моя голова не отвалилась.

– Да. Они пришлют тебе официальное письмо вечером. Я просто хотела быть первой, кто тебе скажет, потому что знаю, как много это для тебя значит.

Подлетев ко мне, Стоун так резко подхватил меня на руки, что я вскрикнула.

– Спасибо! – Он принялся осыпать поцелуями мои щеки, губы и лоб. – Господи Боже. Не могу поверить, что я поступил!

Как бы я ни переживала, что Стоун разозлится, я сразу же забыла об этом и обвила его талию ногами.

– Я люблю тебя.

Подойдя к кровати, он сел на нее.

– И я люблю тебя.

Мое сердце затрепетало, когда я заметила безграничную радость на его лице.

– Ты заслужил это, Стоун.

Он поцеловал меня медленно и нежно, словно я – самое ценное, что существовало в этом мире.

– Ты потрясающая, Бьянка.

– И ты.

Желание мутной дымкой окутало его глаза, а затем он поцеловал меня снова, его язык жадно переплелся с моим. Моя грудь тяжело вздымалась, соски касались его груди с каждым выдохом, пока он в беспамятстве продолжал меня целовать. Застонав, он перевернулся и оказался сверху. Я инстинктивно раздвинула ноги, и Стоун устроился между ними. Мурашки галопом понеслись по телу, когда он прикусил чувствительную точку, отчего все мои нервные окончания начали сходить с ума. Я зацепилась пальцами за низ рубашки и стянула ее с себя, отчаянно нуждаясь в том, чтобы между нами было как можно меньше одежды. Одной рукой Стоун сжал мою грудь, пока вторая расстегивала мои джинсы.

– Все нормально?

Я стащила джинсы с бедер, а после отбросила их подальше.

– Более чем.

– Хорошо.

Мгновение спустя в полет отправились и мои трусики.

– Господи, Борн. – Его взгляд потемнел от желания, пока он смотрел на мое обнаженное тело. – Ты такая красивая.

Я оттянула резинку его спортивных штанов, и его член выскользнул из них, готовый ко встрече со мной.

– Стоун?

Он нервно сглотнул.

– Да?

Я впилась в него глазами.

– Я хочу почувствовать тебя внутри.

Стоун был терпеливым, не принуждая меня к вещам, к которым я пока была не готова, но это казалось правильным.

Таким чертовски правильным.

Я обхватила его член пальцами, медленно проводя по всей его длине, пока Стоун искал презервативы в тумбочке.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Во рту пересохло, желание яростно плескалось во мне, пока я наблюдала за тем, как он растягивает презерватив по всей длине.

И тут я поняла.

– Я не помню, чтобы когда-нибудь занималась сексом, – сказала я, когда он уже пристроился у входа во влагалище.

Стоун замер.