всего – он с тобой и прежде встречался. С тобой же из академии бежал. Святые боги, ты скорее всего даже знала, что Сат выжил – и насмехалась над моим горем!

– Да-да, я только и делаю, что насмехаюсь над чужим горем. Ты с мысли-то не сбивайся!

Она поникла и заговорила тише:

– Моего отца арестовали. Прямо на моих глазах… лучше бы вообще на каникулы домой не ездила, хотя это ничего бы не изменило… Личная гвардия императора вместе с Наратом Дикраном явились в родовой замок с ужасными обвинениями.

– Уже? – удивленно выдохнула я.

– Ты догадывалась даже об участии моего папы?! – Драконица вытаращила глаза. – Я одна была не в курсе? Когда они пришли – я разревелась, в ноги Дикрану бросилась, но он не обратил на меня никакого внимания. Я кричала, что папа не мог такого сделать, но ты сейчас смотришь так, будто мог…

Я не знала, что сказать и как ее утешить. Райнус виновен – я сама свидетель, хоть и не бегу с этим заявлением в столичный суд. Но и чувства его дочери были понятны. Леонтина продолжала говорить, раз ее уже понесло:

– Всегда знала, что у моих родителей большие амбиции – они мечтали породниться с эйрами, переехать в столицу, перестать быть провинциальным домом, название которого даже не заканчивается на «ран», как положено… И папина злость была понятна, когда Сат меня отверг. Но идти из-за этого на убийство – в голове не укладывается! У всех есть недостатки, и мне казалось, что отцовский характер ничем не хуже других, а тут выясняется…

Строго говоря, Райнус как раз в убийстве и не участвовал – напротив, перепугался как заяц и скакал там с призывами остановиться. А вот в клевете и пособничестве он виновен – и должен за это ответить. Имперские законы не настолько суровы, чтобы это означало конец отцу Леонтины. Об этом я и сообщила:

– Его не казнят. Да, какое-то время ему придется провести в темнице, а может, еще и с частью собственности попрощается в качестве штрафа, но ведь все это поправимо! А ты сейчас выглядишь так, словно уже на похороны любимого папочки собралась.

– Я слышала их разговор, – призналась она. – Если он поспособствует расследованию, то может рассчитывать на смягчение наказания. И он сделает что угодно… да только…

– Что? – спросила я, поскольку девушка замолчала. – Не можешь смириться с его ошибкой? Переосмысливаешь свою любовь к нему? Тогда прекрати – все равно же родственные связи так легко не рвутся. Он, может, и натворил бесы знают что, но если тебе был хорошим отцом, то таким и будет. А пореветь можно – это да, дело полезное.

– Никто здесь не ревел! – воскликнула она.

Я примирительно закивала:

– Понимаю, просто жидкость из глаз давила со страдальческим лицом. А учеба здесь при чем?

Леонтина долго смотрела на свои руки, будто бы погрузилась в дрему, но потом заговорила шепотом:

– Уже плюнула бы на академию и в родовом замке осталась. Но там сейчас невыносимая обстановка – о приезде гвардейцев и аресте узнали все знакомые. Мама говорит, что никогда больше не выйдет на улицу. Я надеялась, что хотя бы здесь голову полезным делом займу, но сюда слухи донеслись еще быстрее, чем я успела приехать. Думаешь, почему я с тобой вообще разговариваю? Потому что очутилась в полном одиночестве, мне теперь даже поделиться не с кем… Ни один драконий дом не одобрил нападение на главу Дикранов, сейчас нас ненавидят даже родственники, я уж не говорю о посторонних…

Я едва не присвистнула. То есть никто не собирался проворачивать дело секретно – наоборот, предали огласке. У расследователей какая-то своя стратегия? Или же просто не удалось сохранить тайну – к примеру, среди причастных снова был ястреб, которому рот не заткнешь. Хотя удивление вызывал уже тот факт, что начали с Райнуса – собственно, самого безобидного из организаторов. Или найти Цируса иначе не представляется возможным, поэтому и начали действовать столь открыто? Вспомнив о последнем, я принялась настойчиво о нем расспрашивать, но девушка ничего не знала о связях отца со змеями. А ведь это уже было не так важно – какая разница, как именно Райнуса уговорили в этом участвовать? Может, чем-то угрожали, а может, пообещали то самое статусное положение, о котором он всегда мечтал. В любом случае над этим будут кумекать расследователи, а мне выпала «большая честь» стать свободными ушами для одичавшей драконицы:

– Ты понимаешь, грубиянка, что уже ничто и никогда не наладится? Это катастрофа для всех нас! Даже если папу уже завтра отпустят домой, мы до конца своих долгих дней будем терпеть эти страдания!

– Какие еще страдания? – не поняла я. – С вами не общаются драконьи дома? Так обзаведетесь со временем новыми друзьями! Или эти остынут – не тысячу же лет они обиду будут лелеять.

Леонтина согласилась, хотя как-то однобоко:

– Ты права. Седат Дикран вообще кровавый бунт организовал со множеством невинных жертв – и ничего, его семья свое влияние быстро восстановила. Но Сат и Нарат мужчины – в их случае смотрят больше на их собственные поступки, чем на ошибки семьи…

Не совсем поняв конец ее фразы, я зацепилась за прорыв в понимании и импульсивно продолжила:

– Вот именно! С тобой не разговаривают одногруппники? Когда со мной произошла похожая история, я не ныла, а искала выход. Нашла его под землей, но это уже детали. Тоже мне забота – какие-то там дракончики возомнили себя непогрешимыми и потому считают себя вправе винить даже тебя, хотя ты ничего о делах отца не знала! Тебе точно нужны такие знакомства, или все же лучше поискать нормальных людей? Или в чем непреодолимая беда? Штраф заплатите? Так уж, наверное, на голодную смерть не обрекут.

Она вроде бы слушала, но продолжала мотать головой, словно не хотела, чтобы хоть один разумный довод влетел в ее мозг и там осел. А когда я выдохлась, Леонтина снова заголосила, точно ей просто нравилось убиваться буквально по любому поводу:

– Ты не понимаешь, потому что не жила в нашем обществе! Что тебе, ведьме, потеря репутации? Отряхнулась и дальше пошла, если вообще знаешь значение слова «репутация». А меня теперь даже замуж никто не возьмет! Падение моего отца – это падение всей семьи!

Я действительно опешила, когда попыталась внять ее рассуждениям:

– Замуж никто не возьмет? Очнись, родимая, это что еще за цель? А если не возьмут, то конец, дышать незачем? Ой бесы… я-то думала, что у драконов зашкаливающая самооценка, а вижу обратное – тут еще учить, учить и переучивать. Уж если так мечтаешь к кому-то пристроиться – так иди и пристраивайся! Фу, как унизительно, но раз уж тебе такое по нраву – валяй. Ты без поддержки отца сразу в ноль обратилась? Красивая, образованная, платьице вон шикарное урвала – сама по себе стань кем-нибудь, и от женихов отбоя не будет. Мужчины – это же так, дополнение к прекрасной жизни. Найдешь отличного – поженитесь. Не найдешь – тоже хорошо. А если найдешь, и он тебе какие-нибудь старые семейные делишки припомнит – пнешь под зад и пойдешь искать следующего!

Глаза Леонтины приобрели какую-то странную форму, больше похожую на квадрат. Зато от ужаса она вспомнила мое имя:

– Ирис, ты на какое-то ведьмовское наречие перешла? Какая чудовищная чушь!

– Нет, правда жизни! – уверенно сообщила я.

Она подалась ко мне и уже с настоящим любопытством поинтересовалась:

– А если Сат тебя замуж позовет, такие же речи вести будешь? И под зад его пнешь, если вдруг мнениями не сойдетесь?

Я развела руками, едва не расхохотавшись:

– Он уже позвал! Ну, не сам, а как-то в оговорках посторонних лиц, но по сути…

– Вот именно, что не сам, а ты сочиняй больше! – она закатила глаза. – Чистокровный никогда не вступит в законный брак с ведьмой!

– Я сочиняю?! – аж подпрыгнуть до потолка захотелось. – Правду говорю! Может, еще и не звал, но позовет. И Сат не такой, как ты. Ему точно будет плевать на условности! А я, между прочим, уже отказалась – вот так-то, выкуси!

– Ты то ли выдумщица, то ли разумом нездорова, – сделала она вывод. – И он тебя не звал, и ты не отказывалась. Так что довольствуйся ролью любовницы – и каждый день благодари за это судьбу, ведь остальные девушки даже надеяться не могут заполучить такого потрясающего мужчину. Да что с ним не так, раз на тебя посмотрел? Сначала ему надоели брюнетки, потом блондинки, решил поискать острых ощущений