Да уж, своих проблем действительно хватало, мне не до эйровских терзаний. Столько всего навалилось, что я даже забыла прямо за завтраком отыскать Кару, Тани и Саю, чтобы попросить об экскурсии в их подвал. В обед только выкроила для того минутку, и девчонки вдруг отказались, что было неожиданно. Так и заявили – дескать, своего коменданта очень уважают, а старуху-ведьму злить всегда дорого обходится, да и в пожелании моем нет ничего вопиющего, потому приходи, Кларисса, в любое время, спрашивай разрешения в установленном порядке и обыскивай что хочешь. Я была, мягко говоря, поражена – до сих пор-то казалось, что уж их племя вообще с правилами не дружит. Но бывают исключения – например, когда речь идет об обмане своей же соплеменницы. Или девчонки наверняка знали, что произойдет, если их коменданта разозлить. Делать нечего, потому я решила именно так и поступить – в конце концов, мы ведь действительно ничего плохого не делаем, а ректор может и записку какую к нашей просьбе присобачить, уже от своего лица.

Но для последнего был нужен Сат, как назло куда-то пропавший. Вполне вероятно, решил избегать меня некоторое время после вчерашних околоносатых откровений. Но это не беда, от Лорки не спрячешься, если Лорке надо докопаться до истины. Распланировала, что просто явлюсь к нему в комнату после занятий, однако и здесь меня ждал подвох. Я даже из крыла факультета выскочить не успела, как меня перехватил преподаватель.

Я скривилась, сразу понимая, о чем пойдет речь, и виновато уставилась вниз. Опять завалила контрольную. На этот раз не по генетике, а всего лишь по налоговому планированию – и только потому, что сосредоточилась на сложном, более простое упуская из виду. А профессор этот был одним из немногих, кто не оказался в курсе моего привилегированного положения, то есть настороженной снисходительности ждать не приходилось. Начала до того, как он откроет рот:

– Добрый день, господин Хокран! Знаю, что в последнее время занималась не слишком усердно, но обещаю исправить оценку на будущей неделе!

– Не слишком усердно? – спокойно, но холодно отреагировал мужчина. – Реокка, твое отношение к моему предмету можно классифицировать как преступную халатность. Есть науки, требующие скрупулезной тщательности и алгоритмической точности, ты же воспринимаешь их как какую-нибудь гуманитарную ерунду, требующую лишь усидчивости, а не математического аппарата!

– Э как вы здорово завернули! – похвалила я. Он и лекции такими же выкрутасами строил, что иногда мне требовался переводчик на понятный язык. – Исправлю на ближайшем занятии, господин Хокран!

– Ничего подобного, – отрезал он. – Идем прямо сейчас, я как раз до завтра совершенно свободен.

В общем, он так меня и продержал в аудитории – почти до завтра. Вернее, до очень позднего времени, забыв про ужин. И забыв про то, что самой мне ужин тоже бы не помешал. Я сочла голод наказанием и, сосредоточившись, послушно внимала его речам, в голове пыталась переосмыслить, чего он конкретно требует, а потом принималась за выполнение типовых заданий. Честно говоря, через три часа этой гонки я и позабыла обо всех прочих хлопотах, радуясь своей везучести. Господина Хокрана не так уж просто разозлить, он обычно очень сдержанный, но мне, талантливой, это удалось! Да в такой степени, что он начал вытрясать из меня все знания, укладывать по порядку и тут же втискивать в освободившиеся места объяснения. Коли спросили бы моего мнения, то я бы сказала, что каждого преподавателя мне бы до таких же судорог довести – и вот тогда моя учеба заметно подтянется. Это были не уроки с Сатом, который сам часто давал материал бессистемно, а настоящее профессиональное изнасилование мозгов. К концу четвертого часа я уже неплохо разбиралась в темах предыдущего семестра, к концу шестого – начала задавать вопросы по самым последним сложным темам. Вот только после этого он смягчился и начал скупо хвалить мое усердие, но как-то двусмысленно:

– Теперь, Реокка, ты вызываешь во мне еще больше недоумения! Вижу, что у тебя есть явные способности к подсчетам, а низкие отметки являлись лишь следствием… чего, Реокка? Пренебрежительного отношения именно к налогам?!

Вообще-то, разгадка была в другом, он и сам должен был догадываться, а с простой математикой я действительно затруднений не испытывала.

Выйдя наконец-то на свежий воздух, схватилась за голову и сжала виски, чтобы внутри гудеть перестало. Только через несколько шагов опомнилась и попыталась хотя бы мысленно перестать сводить бюджетные балансы. И ведь какие-то другие дела у меня были. Но они уже энтузиазма не вызвали в столь позднее время – артефакт там месяцами лежал, еще пару дней полежит, не испортится. А я завтра на древней истории смогу только восемь систем налогообложения с ходу выдать – и то если не просплю.

Потому быстро расставила приоритеты и решила лишь заглянуть к мирашам. Аморфы не должны чувствовать, что я их бросила, а пара минут общения меня не обесточит. Единственное – не стала заходить в клетку, ведь на чистку формы уже сил не оставалось. О чем-то бегло рассказала, какую-то мелодию напела, убедилась, что желеобразные товарищи в прекрасном расположении духа, и поплела ноги к спасительному корпусу, чтобы упасть в подушку лицом и до рассвета не шевелиться.

И вот как раз в секунду душевной слабости я встретила его. Он вышел из темноты – стройный, высокий, уставшее зрение даже ошиблось вначале, приняв его за Сата. Но уже через миг я замерла на месте, позабыв об изнеможенности и всех восьми системах налогообложения.

Он был довольно молод – определенно моложе, чем я себе представляла, но с какой-то невероятной легкостью узнаваем. В темноте волосы блеснули серебром. Я узнала его до того, как он сделал еще шаг ближе к свету.

– Не думала, что когда-нибудь тебя встречу, – выдавила с большим трудом.

– Не думал, что ты так быстро меня найдешь, – он и улыбался странно, необычно. В определенной степени мужчина был красив, но больше всего меня поражало наше сходство – у меня ведь даже разрез глаз тот же.

– Разве я нашла? – задала нелепый вопрос, чтобы собраться с последними мыслями.

– А разве не нашла бы уже завтра? – он вернул тем же.

Я невольно обхватила себя руками, ежась от прохлады и нервов. Детали мгновенно встали воедино. Он всегда был здесь – с самого моего первого дня! Не мой фон чувствовали ректор и Сат, а другой змеи – похоже, не слишком стабильной в магии. Меня обуревала восходящая злость:

– И какого беса ты сейчас нарисовался? Жила без тебя – и еще проживу!

Он улыбался тепло и приятно, явно не пропуская мои обвинения внутрь:

– Разве плохо иногда присматривать за своей дочкой? Змеи не так зациклены на своем потомстве, как прочие существа, но иногда интересно глянуть, что получилось, и поддаться легкой ностальгии.

– Да ты… Ты ни разу мне не помог! О какой ностальгии ты говоришь?! Ты просто наблюдаешь со стороны, как за спектаклем!

– Не без этого, – он не стал отрицать. – Но и помощь была. А ты думаешь, почему старый канцеляр так удачно позабыл твое имя? Мне пришлось вмешаться… чтобы спектакль не закончился.