чаще повадились бросать и выбирали взамен блонд-моделек с накачанными губами. А как у них тут все обстояло?

Г.С. почтительно перед ней поклонился.

— Добрый день, Ольга Ивановна.

— Кто вы такой? — первым делом неласково вопросила она.

— Меня зовут Георгий Степанович, я — частный детектив. Расследую инцидент с вашим мужем.

— Я вас не нанимала.

— Правильно. Я действую в интересах других контрагентов.

— Каких?

— Деловых партнеров вашего супруга.

— Почему они лезут?

— Я не знаю.

— Зачем вы пришли ко мне? Чего хотите?

— Только один вопрос: есть ли у вас ощущение, что ваш муж исчез не случайно? Что ситуация на яхте подстроена? Что он готовился к этому?

Дама посмотрела на Георгия Степановича так, как будто вот-вот ударит. И прошипела, сокращая дистанцию и переходя на «ты»:

— Неужели ты думаешь, если б я о чем-то знала или догадывалась, я бы тебе сказала?!

Но тону ее шип был как божья роса. Переспросил:

— А если ваш супруг, нырнув в Финский залив, захочет вдруг вынырнуть в другом месте, то вероятнее всег где? Какие места и страны у него пользовались наибольшим интересом?

Она поглядела с нескрываемым скепсисом:

— Хочешь от меня загранкомандировку получить? Для поисков супруга?

Но потом еще минуту подумала и проговорила:

— Кто ты такой, я не знаю. И чего от тебя ждать — тоже, поэтому нанимать не буду. Но если вдруг найдешь Вадима Петровича — или тело его — и мне о том, где он пребывает, расскажешь, я — если сама к тому моменту не прознаю все — тебя отблагодарю, да полной горстью.

— Полной — это как?

— Не пожалеешь, обещаю.

— Хорошо! — удовлетворенно отвечал Георгий Степанович. — Деньги никогда лишними не бывают.

— У меня к Вадиму Петровичу, живому или мертвому, тоже вопросы остались.

После визита к жене (вдове?) у Г.С. создалось впечатление: она тоже (как и хазары, как и он сам) подозревает, что исчезновение мужа произошло не случайно, стало следствием некой спецоперации, подготовленной им самим.

И второе: супружница с ним в сговоре НЕ состояла. В детали дела, скорее всего, не посвящена, и ее тоже оставили с носом.

Римма.

Наши дни

Ехать решили немедленно.

Елена Сергеевна мало того что снабдила их вещами (да с чемоданом) — предложила воспользоваться ее «Купером». И дала «левый» телефон, зарегистрированный на прислугу-филиппинку.

«Ох, точно: что-то было у Пашки с нею. Ах, козел он! Что же вы, мужики, все такие козлы!»

И простился он с соломенною вдовою весьма тепло: троекратно расцеловался, последний раз в губы. Хоть очевидна была с его стороны маленькая месть в противовес Римкиным откровениям, все равно задевало.

Через двадцать минут в районе Звенигорода они выбрались на ЦКАД и понеслись в сторону скоростной Ленинградки. На минуту показалось, что все, как раньше, десять с лишним лет назад: Паша за рулем, и они путешествуют. Вспомнилось, как тогда прилетели в Женеву — в секретном сейфе ничего не оказалось, и они с горя через всю Францию отправились в Ниццу, а затем через Монако в Италию[4]… Деньги были, курс евро не превышал сорока, шенгенские визы позволяли перемещаться без границ. Они ночевали в случайных гостиницах, предавались любви, открывали друг друга. Как давно это было… «Ах, Паша, Паша, зачем ты меня предал?»

Верный своему принципу вести с контрагентом важные разговоры именно в машине, Синичкин изрек:

— Нас с тобой вряд ли кто-то с Одинцовой и ее машиной связать может. Ты вообще с ней до сегодняшнего дня была незнакома. Я ее четыре года не видел.

«Зато роман с ней ты тогда явно крутил», — подумала Римма, но озвучивать благоразумно не стала. Не хватало им начать выяснять отношения! Паше тоже теперь многое чего найдется ей предъявить.

А начальник продолжил:

— Лица наши, пока мы в салоне сидим, никакая система распознавания не прочтет. Да и вопрос: на каком уровне нас (или тебя?) ищут? Станут ли в программу твой восхитительный образ закладывать?

— Ох, Пашенька, не могу даже представить, кому я невольно дорогу перешла, на каком уровне!

— Как ты все-таки объясняешь — почему вдруг твой Миша к тебе в Москву приехал и вы с ним стали объектами охоты? Кто стоит за теми, кто за вами бегает и Мишку твоего грохнул?

— Наверное, Минька узнал что-то. Но при чем тут я? Какая такая у нас с ним общая тайна может быть? Только тогда, на яхте, восемнадцать лет назад? Но дело давнее, почему вдруг сейчас проявилось?

— Возможно, чувак тот на самом деле выжил и твой подельник сейчас его неожиданно узнал.

— Хорошо — узнал. И что? Начал шантажировать?

— А мог?

— Ах, Пашенька! Люди способны на самые вздорные и рискованные поступки, тебе ли не знать!.. Но раз за нами охотятся душегубы, работающие на Рыжикова, логично предположить, что наш враг — это он?

— Или он отдал своих горилл кому-то на аутсорс.

— Слушай, все равно вопросов гораздо больше, чем ответов.

Снова все стало как всегда — много лет назад или вчера. Они вдвоем, вместе мирно обсуждают сложное дело.

За исключением частности: Римму при этом кто-то хочет убить.

Георгий Степанович.

2005 год

После посещения жены/вдовы он отправился в офис пропавшего. Тот, судя по документам, размещался в одном из доходных домов на Конюшенной. Вход был со двора, и по черной лестнице Георгий Степанович поднялся к искомому номеру. Контора размещалась в бывшей коммуналке. Ни капли роскоши (как собирались устроить в особняке пропавшего) там не наблюдалось: безликие белые стены, жалюзи на окнах, черная канцелярская мебель.

На ресепшене — испуганная девчонка, и даже не модельного вида, а так, какая-нибудь случайная дочка знакомого директора фирмы.

— Могу я поговорить с господином Ружгиным?

— Его сегодня нет.

— А когда будет?

— Я не знаю.

— А кто его замещает?

— Никто.

— Кто-то