Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он висит у Тольки на стенке вместо царя.
А теперь он, собака, испугался и удрал. Но его все равно поймают! Он не уйдет!
Мишка спрашивает:
— А что теперь будет?
— Теперь будет Советская власть. Будет товарищ Ленин и еще другие.
— А у нас что будет?
— У нас тоже будет Советская власть. И всех буржуев арестуют. И живоглота Маевского арестуют. И Колька будет ходить свободно.
Но так говорит Сережка. А Симка Знаменский рассказал Тольке совсем иначе. Он рассказал, что Лепина скоро арестуют и всех большевиков арестуют и будут судить и расстреляют, потому что они изменники.
Мишкина мама совсем запуталась во всем этом и не может понять, что же будет. А ей интересно узнать. Она спросила дядю — старого черта:
— Николай Александрович! Что же дальше-то будет?
Старый черт очень доволен, что обратились к нему. Он любит пояснять. Но не сразу ответил, а наоборот спросил сам:
— Какой знак у большевиков?
Мама не знает, какой знак у большевиков.
Тогда он объяснил:
— Молот и серп!
Она говорит:
— Ну и что?
— Напишите: «Молот, серп».
Она написала.
Старый черт ухмыльнулся и сказал:
— Теперь читайте сзаду наперед! Что получается?
Мама начала читать справа и налево:
— Прес, толом…
— Вот видите! — зашипел старый черт. — Все кончится престолом, царским престолом… Потому что без царя нельзя!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
— Кому верить?
Мама не знает, кому. А Мишка знает: конечно, надо верить Сережке. Значит, будет Советская власть! И буржуев арестуют! И Булычева арестуют! И отберут у него пароходы! И отберут микроскоп!
Но получилось не так. Не по Сережкиному!.. Все получилось по Симкиному!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Даже вывеску арестовали
⠀⠀ ⠀⠀
Сначала так: выпал снежок и растаял. И Мишка побежал на рынок за молоком. Но что это? Где же большущая вывеска «Электрическая общедоступная фотография?»
Где же вывеска «Комитет большевиков»?
Вывесок нет. А у домика — толпа. Все толкутся и рассуждают. А дверь заперта на замок. И на двери — красная сургучная печать. И окна домика заколочены.
Подошел Сережка. Он — за соленой капустой. Назад пошли вместе.
— Сережка! Чего это? Где вывеска?
Сережка печально махнул рукой:
— Фалалеева арестовали…
— А вывеска?
— И вывеску арестовали. Ту, где «большевиков». А большую скинули.
Сережка идет быстро — торопится. Но Мишка не отстает. Молоко в бураке[1] плещется, течет, а он не замечает.
— Почему так?
Сережка рассказал:
Ночью пришел начальник буржуйской милиции со своими буржуйскими милиционерами. И еще пришел Маевский со своими солдатами. Маевский — хитрый! Он привел таких солдат, которые его еще слушают.
Начальник милиции сразу заорал:
— Сдавай свои немецкие деньги! Сдавай оружие!
Фалалеев не сдается:
— Нет у меня никаких немецких денег! Откуда у меня немецкие деньги?
Тогда они стали искать-обыскивать. Все перерыли, даже слазали на крышу. Большую вывеску скинули и топтали ногами:
— Хватит! Наснимался, шпион!
А маленькую вывеску сорвали и арестовали — унесли с собой. По ней будут доказывать на суде.
А денег немецких не нашли. Потому что это вранье — про немецкие деньги.
Но собака Маевский нашел в печке два револьвера. И тогда они подняли страшный крик. Начальник милиции кричал, Маевский тоже кричал.
Накричались, наругались и под утро ушли. И Фалалеева забрали: увели и посадили в тюрьму.
Все так, как Симка накаркал.
Но Сережка говорит:
— Погоди! Все повернется по-нашему!
А повернется ли?
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Как вывеска вернулась из тюрьмы
⠀⠀ ⠀⠀
Толстый красный мясник Фарафонов выйдет утром из своей обдиральной лавки, посмотрит через площадь, увидит заколоченную фотографию и начнет улыбаться:
— Застукали большевиков, слава богу!
Старый черт пройдет по рынку и тоже радуется, поглаживает свою бороденку:
— Слава тебе, Христе боже наш! Прикрыли окаянных большевичков!
Симка Знаменский ходит — важничает, нос выше головы:
— Как я сказал, так и вышло!
Но им пришлось радоваться недолго!
Сначала стали собираться рабочие.
Соберутся и требуют:
— Освободить Фалалеева!
Но буржуи не слушаются.
Тогда вступились солдаты:
— Освободить!.. А не то!..
А ружья у кого? У солдат! Пулеметы у кого? У солдат! И против них не попрешь!
Вот как-то приходит Мишка на базар, а там — чудеса: Фалалеев, как ни в чем не бывало, лезет по лестнице на свою крышу. Залез и опять прибил вывеску. Опять на всю площадь засияли 36 большущих: букв: «Электрическая общедоступная фотография».
Правда, теперь уж не так красиво, как раньше, потому что вывеска очень топтаная. Но все-таки прочитать можно.
Фалалеев прибил вывеску, слез, лестницу убрал и вынес из дома другую вывеску — совсем маленькую — и говорит:
— Вот это вывеска, под арестом побывала!
Прибивает ее, а сам улыбается во весь рот.
Прибил. Теперь взгляни и сразу понятно, что здесь опять комитет большевиков.
С базара кричат:
— Здорово!
— Что скоро насиделся?
— Хорошо ли в тюрьме-то?
А он отвечает:
— Мой срок кончился. Теперь пусть другие посидят!
— А кто другие?
— Поживем — увидим!
Мимо шел Маевский. Увидал вывеску, скосоротился и давай отшагивать быстрее: топ! топ! топ!
— Ага! Не нравится? — обрадовался Мишка. — Топай теперь, топай!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Солдат с фронта
⠀⠀ ⠀⠀
Теперь Сережка все торчит в фотографии, когда ему свободно. Его терпят, не гонят. Он им знакомый — он Гришин сын!
А Мишку гонят:
— Иди-ка, парень, отсюда! Здесь тебе не кинематограф «Колизей» — смотреть не на что!
Но Мишка хитрый. Его выгонят, глядь, а он уже опять тут. И все около Сережки.
И потихоньку к нему привыкли и перестали гнать.
Народ ходит в фотографию. После обыска и ареста еще больше стали ходить.
И вот приходит один солдат.
Фалалеев научил его, как красиво сесть, чтобы хорошо выйти на карточке, а снимать не торопится. И тут к солдату подходит какой-то фалалеевский дружок и начинает заводить разговор.
Оказывается, теперь в этой фотографии главное не в том, чтобы снять, а в том, чтобы узнать, чем человек дышит, о чем он думает.
Сначала солдат отвечал на вопросы неохотно. Он не разглядел маленькую вывеску и не знал, что тут большевики. А когда узнал — обрадовался. Говорит:
— Искал вас — не мог найти. А не искал — сразу нашел!
Потом спрашивает:
— С Петроградом связаны?
— Связаны!
— Если написать в Петроград товарищу Ленину, дойдет письмо через вас?
— Дойдет! Через нас все доходит!
Солдат даже забыл,