что сниматься. Встал и закричал:

— Пиши!

Фалалеев достал бумагу, открыл чернильницу, обмакнул перо и ждет. Но солдат не сразу заговорил. Он сначала стал ходить по фотографии, думать, сам с собой пошептался, а уже потом начал:

— Имею честь доложить вам, товарищ Ленин, о положении в городе Котельниче Вятской губернии…

— Ты из Котельнича? — перебил солдата фалалеевский дружок. — Ну, как там?

— Молчи, не перебивай! — рассердился солдат. — Пиши, раз взялся: — Я в настоящее время еду с позиции в отпуск. И заезжал в город Котельнич.

Товарищ Ленин! В городе Котельниче все стоит строй буржуев. Купцы сами ходят с винтовками по городу Котельничу, и нельзя солдату-большевику разинуть рта.

Как мне рассказывали, три дня тому назад был избит один проезжающий в отпуск солдат. Избили его эти кровопийцы, которые ходят с винтовками.

И еше недели полторы тому назад был арестован большевик. И еще до сих пор не выпущен.

И взяться в городе Котельниче некому — солдат мало.

И люди ищут правду, а не могут ее найти!

Но я из организации Петрограда набрал газет и листков с нашей большевистской правдой. И всю дорогу их раздавал.

Вот она — правда!

Читайте!

А до этого они большевистских газет не получали…

Покорнейше прошу вас, товарищ Ленин, принять самые решительные меры за город Котельнич!

Тут солдат немного передохнул, а потом прибавил еще:

— А я — рядовой 176 полка Иван Игитов и еду в отпуск в деревню.

На этом письмо кончилось.

Солдат спросил:

— Все записал?

— Все!

— Ну-ка, читай!

Фалалеев взял письмо и стал читать. Солдат Иван Игитов слушает и все приговаривает:

— Эдак!.. Эдак!..

Потом помолчали. А еще потом Фалалеев стал снова выспрашивать:

— Ты с кем говорил в Котельниче-то?

Солдат подсел к нему поближе, покосился на Сережку с Мишкой и стал рассказывать что-то шепотом — называть какие-то фамилии и адреса.

Ребята поняли, что тут секрет, и убежали из фотографии.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как в городе стала Советская власть

⠀⠀ ⠀⠀

Ах, кабы знать! Кабы знать вперед! Тогда Мишка встал бы рано-рано, чтобы все увидеть, чтобы все услышать.

Но он не знал. И Сережка не сказал ему… Ах, Сережка, Сережка!

И встал Мишка поздно. И совсем случайно попал на всполье. А что там делается! Никогда не видано, чтобы так делалось!

Всполье полно! Там только что говорили какие-то речи, а солдаты и рабочие стояли кольцом и слушали.

А теперь речи уже кончились — Мишке не удалось послушать. И все уже строятся в ряды: солдаты — отдельно и рабочие — отдельно.

У солдат винтовки! И у рабочих винтовки!

Впереди пошел солдатский оркестр. А за ним пошли все. И несут красные флаги. А на флагах написано:

⠀⠀ ⠀⠀

ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!

ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ! ХЛЕБ ГОЛОДНЫМ! МИР НАРОДАМ!

⠀⠀ ⠀⠀

Идут — поют большевистскую песню:

⠀⠀ ⠀⠀

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов!..

⠀⠀ ⠀⠀

И сегодня поют немного по-новому. Раньше припевали так:

⠀⠀ ⠀⠀

Это будет последний

И решительный бой!

С Интернационалом

Воспрянет род людской!

⠀⠀ ⠀⠀

Теперь сначала тоже стали припевать так же. Но вдруг чей-то звонкий голос заглушил всех и повел припев по-своему:

⠀⠀ ⠀⠀

Это есть наш последний

И решительный бой!..

⠀⠀ ⠀⠀

Все прислушались и тоже стали припевать по-новому. И Мишка догадался, почему так. Это значит, что начинается все, что предсказал Сережка — начинается последний бой с буржуями. Вот почему поют так и вот почему идут с винтовками!

Идут. Со всполья вышли на Преображенскую улицу. Прошли мимо родильного дома, в котором и Мишка родился. Повернули на Николаевскую улицу, прошли мимо церквей и соборов. Но оттуда не вышли попы с иконами, не стали радоваться, как тогда радовались.

Выходит, что эта революция не для них.

И живоглота Маевского нигде не видно. И Симки Знаменского отец не пришел. Словом, нет ни одного барина, ни одного буржуя..

Идут. У Кардаковского магазина и у анархического дома стали сворачивать на Спасскую улицу. Чуть прошли немного и вдруг откуда-то хлоп! — выстрел в спину.

Стреляют. Значит, начался «последний и решительный бой!»

Солдаты сейчас же привычно вскинули винтовки и хлоп! хлоп! туда, откуда послышался выстрел. И снова стало тихо. Значит, напугались буржуи и пока еще не вступают в бой.

А люди идут дальше. Прошли мимо банка, где буржуйские деньги лежат. Прошли мимо суда, где дядю Гришу судили. Суд стоит, как раньше, только вывеска с него вывернута штыком, сброшена, исчезла.

Вышли на Владимирскую улицу, и оркестр заиграл громко-громко — на весь город!

Идут! А вон вагонники из мастерских. И фотограф Фалалеев тут же. И дядя Гриша тут же. Это он, наверно, и научил всех припевать по-новому. Конечно, он! Его звонкий голос!

А рядом с ним — Сережка! Вот ему счастье!

Хорошо, у кого есть папа да еще большевик!

Идут. Подходят к губернаторскому дому. Дом красивый, двухэтажный, с важным крылечком.

Тут все остановились, стали делиться на отряды и пошли все занимать.

Главный отряд занял губернаторский дом и всем объявил, что тут теперь будет Советская власть!

Другой отряд занял почту. Все заняли, чтобы все везде слушались.

Всех эсеров-меньшевиков разогнали. У буржуйской милиции отняли ружья и револьверы и сабли, а самих милиционеров тоже разогнали.

А кто не сдавался, того в тюрьму. Раньше там сидел дядя Гриша и сидел Фалалеев, а теперь пусть посидят буржуи.

Вот так стала в городе Советская власть!..

А старый черт вечером сказал: «Ну и жизнь! Царя свергли, а Гришка-арестант стал у власти!»

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

18

⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Сережка заменял телефон

⠀⠀ ⠀⠀

На другой день опять новые новости. Новости неслыханные, новости невиданные!

Во-первых, ночью на улицах погасли все фонари. Это на электрической станции что-то сломалось. И не само сломалось, а нарочно сломали, чтобы не светить большевикам.

Во-вторых, не потекла вода. Придут с ведрами к водопроводной будочке, а вода не течет. Нигде не стало водопроводной воды. И тогда все кинулись к колодцам.

На Мишкином дворе у колодца