похлопал по ребрам ее впалого бока и даже подергал за хвост и, не дождавшись реакции, сделал следующий вывод:

— Корову эту я встречаю впервые, я никогда не водил ее по кругам и поэтому ничего не знаю о ней и, следовательно, об ее двойниках, которые бесконечно движутся в ее прошлом и будущем. Сейчас, понятно, она наблюдает мираж, но что она видит, определить невозможно. Вообще, какая-то она не совсем складная… Анна могла бы к ней мысленно обратиться, но начинать разговор нужно с имени или клички…

— А как же спросить, Пастух, ее имя, если она не только не видит, но, кажется, и не слышит? — сказала Буянка.

— Мне кажется, — предположила Солдатка, — необходимо взглянуть на ее промежностную судьбу, на эти самые интимные линии — по ним, как я понимаю, можно узнать о корове все!

— Необходимо идентифицировать сущность, — уточнила ни с того ни с сего неопределенная телка, названная Лисичкой.

И тут вдруг Пастух вскипел: то, что было его лицом, приобрело густо-красный оттенок, намалеванные белые губы позеленели, он скинул с плеча свой бич, мгновенно распустил его и страшно щелкнул им у самого уха Лисички, так, что та в ужасе шарахнулась в сторону — в ту, где далеко виднелось еще одно дерево — со страшным быком, сообразила, что кинулась не туда, и, развернувшись, помчалась сама не зная куда… Остальные же телки отпрянули и жалобно замычали, и только привязанная корова осталась стоять как стояла, не шевельнув даже ухом.

— Вы, телки, — объяснил свое поведение Пастух, — общаетесь на условном и проходящем для сущностей языке, который используют ваши проекционные тени, но даже в нем есть недопустимые для плоскости выражения, употребляемые в несуществующем мире в области наслоения иллюзий, и то, что произнесла здесь Лисичка, как раз и является примером проникновения несуществующего искаженного в нашу плоскость с помощью языка! И это сделала телка! Постыдно! Корове за такую оплошность грозит… не буду сейчас говорить, что ей грозит, поскольку вы и так испугались удара бича. Сходите-ка за Лисичкой и успокойте ее!

Рябинка, Горчица и Куролеска отправились за Лисичкой, Пастух же поводил своей красной ладонью по носу неизвестной коровы, помял этот нос, хмыкнул и сообщил телкам следующее:

— Имя, а также кличка коровы, которые уже существуют, и ее принадлежность к кругам, а также события на них определяются не по промежностным линиям, выражающим лишь возможное будущее, да и то определенного, узкого направления, но по носу коровы, который покрыт уникальным рисунком, подобно тому как мертворожденные призраки имеют разные линии на окончаниях своих бесплотных верхних конечностей. Так что, потрогав корову за нос, можно узнать о ней вполне конкретные вещи. Так, корова, стоящая перед вами, относится к определенным и помнящим себя сущностям, она убежала сюда смотреть миражи со своего пятого круга, зовут ее Верба, она уже принесла богатый приплод в виде излишних, беззвездных бычков и телок, которые ходят по усеченному первому кругу, но, к сожалению, Верба мало дает навоза и молока, и поэтому на ней нет украшений, Пастухи не занимаются ею, не беспокоясь о том, где она будет пастись, и она щиплет любую траву там, где попало, и, кстати, не бывает в воловнях для знакомства с быками, — пробегающий мимо бык просто охаживает ее между делом, после чего и появляются беззвездные дети Вербы. Но она идет на это сознательно, дорожа своим одиночеством и не желая привязываться ни к какому быку, ревность которого обычно лишает корову свободного выбора. Так что, Анна, можешь обращаться к ней «Верба», и разговаривай с ней как можно почтительней, поскольку это полноценная сущность пятого круга, не ровня тебе, телке, хоть ты, как указывает Хозяин, и избранная.

26. Верба

«Верба…» — сказала Анна и затеяла с коровой мысленный разговор, который никаким образом внешне нельзя было уловить.

Вскоре привязанная корова отвела взгляд от свода и тупо, не отрываясь, стала смотреть на Анну, по-прежнему не обращая внимания на Пастуха и телок, окруживших ее и с любопытством дожидавшихся хоть какого-то результата.

Три телки, отправленные за Лисичкой, вернулись назад, сама же Лисичка остановилась пока что на некотором расстоянии и наблюдала происходящее.

Наконец Анна сказала:

— Это, Пастух, оказывается, одна из тех самых коров, которые после просмотра валятся на спину и вращают ногами, издавая странные, нереальные звуки. Все миражи, которые они видят и наблюдают так долго, представляют собой площадки для танцев, где развлекаются проекционные тени. В частности, и ее тень, причем не одна, а много ее теней, поскольку она имеет в потустороннем мире довольно много проекций, и все они танцуют под музыку в разных менталитетных, как вы объясняли, скоплениях, разбросанных по земле — в плоскости проекционной иллюзии. Верба просто помешана на танцах и музыке и поэтому рвется в иллюзию, чтобы повеселиться, потанцевать. Когда же мираж пропадает, она и валится на спину и изображает ногами свою танцующую проекцию, подпевая себе этими странными звуками. Я ее мысленно отвлекла, мираж тут же исчез, и она хочет потанцевать, но веревка сдерживает ее.

— Ответь ей, Анна, что для коровы подобное действие недопустимо, выглядит непристойно, да и вообще, если бы вездесущий Подслушиватель был способен проявить свои способности здесь, в области последних иллюзий, то он бы тут же донес о поведении Вербы Хозяину, и она получила бы довольно строгое наказание — за подражание проекциям. Так что отвязать ее невозможно, пусть стоит и очухивается от своего миража! Напомни, что она — Божественная корова!

Анна мысленно в точности передала Вербе все, что сказал Пастух, и корова неожиданно промычала одну длинную фразу, затем другую.

— Ну, — обрадовался Пастух, — теперь и я понимаю! Ты, Анна, действительно обладаешь способностями избранной сущности, ты всего лишь телка первого круга, но уже сумела вывести из оцепенения полноценную сущность и заставить ее говорить. Больше пока что от тебя ничего и не требуется.

— А что Верба сказала? — спросила Роза.

— Верба сказала, что она уже понимает… Правда, что она понимает, она не сказала… Она попросила отвязать ее, пообещала, что не будет валиться на спину и дрыгать ногами, подражая своим проекциям, и выразила желание для начала пойти не на шестнадцатый столб своего пятого круга, с которого убежала сюда, а к великому Тракту, чтобы пристроиться к карнавальному стаду и хоть немного еще побыть в ощущении радости, веселья и счастья, после чего она без оговорок вернется к своим коровьим делам и заботам, к обязанностям обычной скотины. Верба также посетовала, что у нее нет украшений, без которых