«С ребятами все ведь будет хорошо?» — размышляла странница и вовсе позабыв, что находится не в самом лучшем положении дел. Тело ощущало невозмутимый холод, желающий затянуть его в свои объятия и укрыть кристально чистой ледяной корой. Беспроглядная тьма, дурманящий аромат, смешанный с сыростью, легкий шорох. Она осознавала — ей нельзя засыпать, понимала — стоит пойти посмотреть, нет ли кого-нибудь рядом, узнать, откуда доносится шум, но тело стало таким невесомым, что, не взирая на все усилия, не смогло бороться с обессиливающей дремотой, холодом и голодом, посему, обмякнув, уснуло на какое-то время…

Минул получас с того момента, как нанаши вновь открыла очи, почувствовав маленький полыхающий огонек, исходящий от свечи. Она перевела взгляд на длани, что уже успели укрыться небольшой корочкой, но, помимо этого, также заприметила осколки льда, лежащие поодаль. «Некая особь сделала мне любезный жест, предоставив канделу. Но как я могла не почувствовать сдиравшуюся кору, что походил на кожу?» — с неким предостережением думала нанаши и резко переведя взгляд вперед, увидела мужчину, кой шел к какому-то туннелю.

— Постойте, господин, — обратилась нанаши.

Мужчина остановился и лишь немного повернул голову, ожидая девушку. Высокий силуэт в темных одеждах, что очень походили на крестьянские, стоял спиной к девице. Он ни разу не обернулся, не вымолвил словечка, все только ждал её. Немного пройдя вперед, странница смогла заприметить у того короткие волосы, которые, по всей видимости, он обрезал сам.

Стоило нанаши приблизиться, мужчина сразу же зашагал вперед. Между ними была небольшая дистанция. Он вел девушку — она шла за ним. Пристально вглядываясь в его спину, словно видя насквозь, та обращалась:

— Господин, извольте вопросить, что это за место?

Тот все молчал. Тогда она попробовала ещё раз:

— Мои товарищи…люди, пришедшие со мной, в порядке ли они?

Молчание за молчанием следует.

— Вы не видели мою катану?

И вновь ни пары из уст.

— Вам неприятна моя компания, господин? — вопрошала нанаши несколько насторожено.

Тогда ведущий человек остановился, его примеру последовала и нанаши.

— Почему ты обращаешься ко мне? — вопрошал мужчина каким-то неразборчивым, неясным голосом.

— Это ведь вы мне предоставили свечу и попытались ободрать льдины?

— …

Тяжко вздохнув, крестьянин надумал свой ответ:

— Да. Я — путеводитель по этому месту. Твоих друзей наверняка проводят мои товарищи. Меча твоего здесь не было. Больше не обращайся ко мне.

— Если замолчу, то ничего не изучу, прошу меня простить. К тому же, Вы ведь единственный человек в сей кромешной тьме.

— Неприятная ты гостья всяко.

— Вам запрещено общаться с теми, кого сопровождаете?

— Нет.

— И в чем же Ваша причина? В личной неприязни?

— …

И вновь он замолчал, но, на сей раз, ненадолго.

— Потому что я ужасен и не достоин общаться с людьми.

— О чем это вы? — удивленно вопрошала нанаши.

— Перестань меня допрашивать, человек.

— Но и Вы ведь человек.

— Нет, я не человек… — опечалено промолвил тот.

Мужчина стоял спиной к девушке, но ощущение того, что он улыбался через боль не покидало её.

— Господин, Вам не стоит так говорить о себе, — утешающей манерой речи обращалась нанаши. — Вы очень помогли мне, так как же такой милосердный муж, сопровождающий затерянных странников, может звать себя так?

— Да у какого же люда нет души? Зверье и только.

— Однако…

— Взгляни на меня.

Мужчина нерешительно повернулся к девушке своим лицом. Она ошарашенно смотрела на безликого. На его лице не было ни глаз, ни носа, ни даже рта. Совершенно ничего.

— Что с Вами произошло? — вопрошала она настороженно. — Поведайте мне, коль не прочь.

— Я Ноппэрапон, безликий дух. История этой метаморфозы длительная, берущая свое начало ещё сотен лет назад, когда я был человеком с самой настоящей душой, чистой улыбкой и красивыми глазами. Другие крестьяне часто молвили обо мне, как об одном из лучших людей, встречавшихся на их жизненном пути, ведь я и правда всегда был готов помочь каждому нуждающемуся. Помимо этого, девушки и мужчины, младые да старцы всегда восхваляли мою красоту. Особенно им нравились мои глаза…Мне они тоже нравились. Возможно, это звучит слишком эгоистично, но даже осознавая подобное, меня тешили их приятные слова. Вот только раньше я не задумывался о том, что душа и красота станет моим грехом, — вымолвил и резко замолк.

— Вы и сейчас довольно привлекательны, господин Ноппэрапон, но что же случилось засим?

— Говоришь такое, называя меня этим проклятым именем? Ха-ха, но это моя судьба, уж что могу я с тем поделать, — продолжал он, вглядываясь в беспросветную тьму, — когда я был юношей и почти встал на ступень долгожданной взрослой жизни, приключилось одно несчастье. Брат у меня младший был, его звали Хитоши. Забавно, что значение имени совсем не подходит ему. «Благожелательность» … Он тоже был привлекательным с виду, казался мне хорошим человеком. Вот только люди так не считали. Сравнивали нас во всем, находили недостатки, говорили, мол груб и неблагочестив, станет прислуживать тамошним господам. Было в нем как что-то притягательное, так и отталкивающее, но я всегда поддерживал его. Считал, что и он на моей стороне, глупцом был. Взлюбила меня красавица местная, подруга его, в коей души не чаял, а у меня были другие планы на жизнь… — с тоской продолжал. — До сих пор помню те его слова, что не заслужил её любви, был груб, надменен и жесток, так и навлек на себя беду. Устав от неудач, обезумевший от любви он, — человек, что был дороже всех и вся, которого я ценил и любил больше жизни, — не разделял моих чувств. Хитоши предал меня одним из самых беспощадных способов, но расценивал ли я тогда это аки предательство — как знать. Когда он окунул мое лицо в кипящую воду, а после выколол глаза, я уж не смог думать ни о чем. Помню лишь эти ужасные ощущения и боль, сильную боль в сердце от его поступка. Пока мое лицо варилось, а последний воздух покидал легкие, думал лишь о том, в чем оступился, но ответа так и не нашел…

— А после Вы умерли, обратившись духом, ворующим лица, — продолжила его мысль нанаши.

— Все так, юная леди, все так.

— И что же стало с тем человеком?

— Из-за того, что горожане уважали меня, Хитоши пытали до самой смерти. Когда я наблюдал за ним, то видел, как его избивали, а после фиксировали голову, выбривали макушку, а вода из закреплённого на высоте чана по капле падала ему на темя. Он умирал так долго, и за это я