– У меня может быть выходной и в среду, учитывая, что я не брал выходных уже… – И Толстяк замолчал.

– Никогда. – Я покачала головой. – Ты никогда не брал выходных. Слушай, а чья это машина?

– Ее добыла Вайда у… На самом деле я не спрашивал, потому что решил, что так будет лучше, – сообщил он. – Ви проверила ее сама на предмет GPS-трекеров и следящих устройств.

Зачем она вообще тратила на это время? Автомобиль выглядел старше нас троих вместе взятых. Тут и колпаков на колесах не было, не то что GPS-навигатора.

– Итак… – помолчав, снова заговорил Толстяк. – Что ты думаешь об этих посланиях?

Сообщений было три. Два от Лиама и Руби, а одно от Толстяка с указанием встретиться с ним позднее тем же утром. Мы живы и в безопасности и все объясним, если ты к нам приедешь, – гласило первое сообщение. Второе было менее четким: Граффити в Блэкстоуне, напиши имя на стене. Оставь камень у чайного магазина напротив.

– Нам разрешили узнать, что они все еще живы. Предполагается, мы должны быть благодарны за одно только это. И все-таки, как это в духе Лиама, – пробормотал Толстяк. – Не мог он просто написать: «Приезжайте туда-то и туда-то, и я вас подберу».

– По крайней мере, нас не заставляют искать какие-нибудь предметы, – порадовалась я.

Инструкции не вполне четкие, но для начала их было достаточно. Блэкстоун – это город в Вирджинии в нескольких часах езды на юг. Нам оставалось лишь найти там разрисованную стену и чайный магазин.

– Они просто соблюдают предосторожности.

– Ты всегда на стороне Ли, – заметил Толстяк.

– Вовсе нет, – возразила я. – Иногда я на стороне Вайды.

Парень не рассмеялся, хотя я на это надеялась. Он даже не включил радио, но это как раз не показалось мне странным. Это Лиаму всегда было нужно слышать музыку или новости в качестве фона, он не выносил тишину.

Толстяк оперся локтем о дверцу и подпер голову ладонью.

– Всегда так странно видеть тебя за рулем. – Я покачала головой.

– Если бы мне удалось сохранить свои старые очки, я мог бы сменять Лиама в «Бетти», по крайней мере, иногда, – сказал Толстяк. – Но я сомневаюсь, что он бы мне разрешил. Ты же знаешь, что он помешан на вождении.

– Наверное, ты прав, – кивнула я. – Видишь? А теперь я на твоей стороне.

Наконец-то я увидела подобие улыбки.

– Жаль, что я не умею водить. – Так глупо, что мне приходится ждать.

– Куда ты торопишься? – И Толстяк легко погладил меня по голове – он не делал этого уже много лет. – Знаешь, сколько всего может пойти не так, если ты окажешься за рулем? Это даже не принимая во внимание действия других водителей. Так что давай лучше поговорим о чем-то, что не подразумевает аварий со смертельным исходом. – И его руки крепко сжались на руле.

Мы выехали из Вашингтона и добрались до кольцевой автострады. Из-за дождя и высокой влажности окна внутри запотевали, однако можно было рассмотреть и новые фонари, и камеры наблюдения, которые установили не так давно. Сейчас дорога была пустой, и только лучи наших фар пронзали темноту, а над городом застыло небольшое облако искусственного освещения.

– Я что, всегда на его стороне? Правда? – вслух размышляла я. – Клянусь, я ничего такого…

Толстяк быстро покосился в мою сторону, а потом снова сосредоточился на дороге.

– Дело не в выборе стороны. Прости, мне вообще не стоило этого говорить. Ты знаешь, как я себя веду, когда понижается сахар в крови. Это же Ли – он забавный, милый и одевается так, словно хочет всех обнять.

– Он очень часто носит фланелевые рубашки, – согласилась я. – Но и ты тоже такой. Не делай такое лицо, чтобы доказать, что я не права. Ты такой же.

– Мне так не кажется, – признался Толстяк. – Но мне всегда казалось, что вы от меня отличаетесь. И я это уважаю. Я никогда не был… Мне труднее открываться другим людям.

Капли дождя, стекающие по лобовому стеклу, вспыхивали в свете фар как падающие звезды.

По его словам получалось, будто одна дружба лучше или важнее другой. Это было не так. Они просто разные. Любовь всегда одна. Единственное различие в том, что Лиам потерял младшую сестру. А потом брата. И мне всегда казалось, будто он всегда хотел доказать себе, что сможет спасти хотя бы кого-то из нас.

– Я всегда понимала тебя, – сказала я Толстяку. – А ты всегда понимал меня.

Парень, сглотнув, повернулся ко мне. Всегда гиперответственный и самоотверженный, Толстяк взваливал на себя больше, чем другие. И сейчас, когда мы оказались только вдвоем, у меня заныло в груди. Я только сейчас заметила, как сильно он похудел – жесткая ткань костюма это скрывала, а лицо осунулось.

А еще я с отвращением отметила, что эгоистичная часть меня пребывает в таком восторге от предстоящей встречи с друзьями, что уже и забыла, благодаря кому это стало возможным. На какие ухищрения пришлось пойти Толстяку и Вайде, сколько всего предусмотреть, чтобы никто посторонний не подсмотрел их скрытые сообщения, не проследил за их приготовлениями.

Толстяк рисковал больше остальных. Если нас поймают или выследят, Вайда лишится статуса активного агента, а вот на Толстяка выльются ушаты грязи. Он окажется мошенником, который использовал свою должность в личных целях. Конгресс мог бы заявить, что Чарльз Меривезер сознательно ввел их в заблуждение, и Толстяк мог угодить в тюрьму за ложь под присягой. Совет Пси еще делал первые шаги и не пережил бы потерю своего идейного лидера.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Конечно, – согласился он слишком быстро.

– Мы уже не в Вашингтоне, – напомнила я, – Никто не подслушивает.

– Правда, всe…

– Раньше ты мне никогда не врал, – сказала я, подставляя руки потоку горячего воздуха от печки, – так что и сейчас, пожалуйста, не начинай.

Толстяк вздохнул и провел по волосам ладонью. Обычно парень стригся коротко, но сейчас ему явно было не до этого.

– Всe это… сложно. Всe сложно. Мне жаль, что мы редко видимся, а когда встречаемся, я постоянно чем-то недоволен. Просто этому нет конца. Мы работаем. Но одни этому рады, а другие от того же самого впадают в бешенство. Мы пытаемся изменить мнение людей о нас, а они еще больше убеждаются в собственной правоте, потому что не любят, когда их заставляют увидеть свои ошибки. Я пытаюсь убедить всех и каждого в том, что существует Совет, и мы учитываем абсолютно всe, но нам постоянно приходится подчинять наши первоначальные цели намерениям правительства. Это сводит с ума, и эти ужасные люди, которых постоянно показывают в новостях, со своими отвратительными плакатами, или те другие, которые убили мальчика-«пси» в Калифорнии и утверждали, что это была самозащита, всe это… никогда не прекращается. Если бы мы добились хотя бы какого-то прогресса насчет выплаты компенсаций…