с бессонницей, встал, обернулся воробьём и вылетел через узкое окно.

В лицо ударил прохладный воздух, и когда он превратился в сову, тёмный лес ожил. Насекомые жужжали, ночные животные рыскали в подлеске, и даже ветерок звучал в ушах музыкой. Но Саймон не вслушивался: на бесшумных крыльях он поднялся в небо и пролетел над холмом, где действительно шумел водопад, о котором рассказывал Хьюго.

Устроившись на берегу реки, Саймон обернулся человеком. Над головой расстилалось усыпанное звёздами небо, и в свете полумесяца всё казалось нереальным. Под мелодичное журчание воды глаза закрывались. Он мог бы поспать здесь, в тишине и спокойствии. Принять облик животного и не волноваться, что его потревожат.

Но даже сейчас тревога не утихала, и в какой-то момент, не задумываясь, он снова достал карманные часы. Осколки блеснули в лунном свете, и Саймон взял тот, что покрупнее, будто надеялся разглядеть что-то внутри. Но, конечно же, ничего не увидел.

От Осколков его отвлёк трепет крыльев, и рядом приземлилась сова – настолько легко и естественно, что Саймон удивился, когда она обернулась Ноланом.

– Я не вовремя? – спросил брат, взглянув на часы, и только тогда Саймон понял, что захлопнул крышку. Он прокатил Осколок между пальцев.

– Смотря чего тебе надо, – сказал он. – Снова пришёл орать?

Нолан со вздохом откинулся на локти, глядя в безоблачное небо.

– Прости за то, что я сказал в самолёте, – с большой неохотой выдавил он. – Ну, про то, что ты не считаешь нас братьями. За остальное извиняться не буду, – добавил он и покосился на Саймона, но с ухмылкой. – Потому что это чистая правда.

– Да не… – начал Саймон, но тоже вздохнул и опустил плечи. – Ты меня тоже прости. Хотя бы за то, каким тоном я с тобой разговаривал. Не стоило так наезжать.

– Ты не наезжал, – сказал Нолан. – Ты просто боишься, что… что наша жизнь уже не станет прежней или что мы потеряем друг друга, и всё изменится. Я тоже боюсь, просто мне сложно в этом признаться. – Он глубоко вдохнул ночной воздух. – Я ведь поэтому и вызвался работать с Хранителями. Решил, что, если… если откажусь, они придут за мамой и дядей Малкольмом. И за тобой тоже. В первую очередь – за тобой. А я так хотел этого избежать, что…

– Не оправдывайся, не надо, – пробормотал Саймон.

– Надо. Ты не думай, что я заготовил длинную речь, но… когда я согласился работать с Хранителями, я был готов на всё, лишь бы они не трогали нашу семью, даже найти им Наследников. Мне просто повезло, что у Цяна были другие планы. – Он покачал головой. – Я понимаю, обычно это ты жертвуешь ради нас всем, но я тоже хотел помочь. Хотел в кои-то веки поступить правильно. Ради тебя. А теперь… – Он снова мотнул головой. – Теперь пути назад нет, и остаётся только идти до конца. И меня от этого тошнит.

– Меня тоже, – тихо сказал Саймон. Это и было самое страшное – понимание, что им придётся идти на риск, не зная, чем он обернётся и кто останется в живых, когда осядет пыль.

Какое-то время они сидели в тишине, и в кои-то веки между ними не было недосказанности. Наоборот, молчать так было приятно, и Саймон скользнул пальцем по гербу на крышке часов.

– Ты стал лучше летать, – заметил он наконец. – Я даже сначала не понял, что это ты.

– Серьёзно? – оживился Нолан. – Как-то само по себе вышло, мы же теперь вечно в полёте.

– Это заметно, – сказал Саймон. – Такими темпами ты даже догонишь…

Позади хрустнула ветка, и они с Ноланом обернулись, обнажив когти. Но когда Саймон переключился на совиное зрение, в темноте проступил знакомый силуэт, и он расслабился.

– Место для друзей найдётся?

Из леса на лунный свет вышла Ариана с собранными в небрежный пучок волосами. На мгновение сердце остановилось, но вновь успокоилось, когда вслед за ней показались Джем, Уинтер и Шарлотта.

– Лучше бы спали, – сказал он друзьям, когда те устроились у реки, рядом с ним и Ноланом.

– Вы тоже, – ответила Уинтер. Она коснулась воды босыми ногами и дернулась от холода. – Красота, согласитесь?

Саймон огляделся, любуясь пейзажем в свете луны. Было действительно очень красиво. А может, так ему казалось под влиянием момента, ведь рядом были брат и друзья, и впервые за долгое время им ничего не угрожало. При мысли об этом он наконец-то расслабился, пусть и не до конца. Но постоянная пульсация ран всё же стала не такой болезненной.

Джем кашлянул.

– Не хочу совать нос не в своё дело…

– Не хотел бы – не пришёл, – сказал Нолан, но без злости, и даже Уинтер фыркнула.

– В общем, вы поняли, – покраснел Джем. – Просто мы случайно услышали вас в самолёте, когда вы обсуждали Цяна. Ну, что он говорил про Хищника.

У Саймона пересохло во рту.

– Это были его последние слова перед смертью, – признался он. – Что Хищник поможет спасти Наследников.

– Но как? – озадаченно спросила Ариана. – Он же разбился?

Саймон провернул часы в ладони.

– Перед тем как на нас напали, я показал Цяну Осколки. Камень Судьбы тоже был рядом, и когда мы прикоснулись к Осколкам, я… не знаю. Я что-то почувствовал.

– Что-то почувствовал? – переспросил Джем, глядя на часы. – Что?

– Не знаю, – повторил Саймон. – В этом-то и проблема. Я не понял, что это было, а Цян не сказал. Он всё твердил, что я не мог не почувствовать и что Хищник – это ключ…

– Что ты делал, когда показывал Цяну Осколки? – хмурясь, спросила Ариана.

– Ничего, – ответил Саймон. – Рядом с Камнем Судьбы мы даже не могли превратиться. Бэк предположил, что они притягиваются, как магниты, и через Хищника можно найти Камень Судьбы, но я не чувствую притяжения.

– А что-нибудь ещё чувствуешь? – спросил Джем, и Саймон покачал головой.

– Вообще ничего. Даже того, что ощущал в Убежище. Может, мне показалось? Или Цян что-то себе напридумывал, а я поверил?

– Такое тоже возможно, – пробормотал Джем. – Но я бы не стал отвергать и остальные варианты. Что это было за чувство? Можешь его с чем-то сравнить?

Саймон уставился на крошечный Осколок, зажатый в пальцах.

– Мне как будто… перевязали рану. Не знаю, словно… пустота внутри куда-то пропала…

Уинтер ахнула.

– Ну конечно! – сказала она, настолько взбудораженная, что забыла о ногах в холодной воде. – Саймон, ну конечно! Вдруг в этом и смысл? Вдруг Хищник…

Внезапно ночной воздух прорезал вой сирены, и птицы вокруг сорвались с деревьев, а ночные животные бросились в безопасные норы.

– Что случилось? – крикнул Саймон, закрыв уши, но он уже знал. Сработала тревога. А значит…

На нас напали.

Глава 24

В огне

Среди пронзительного воя сирены из Укрытия доносились голоса, сливающиеся в ужасную какофонию. Что бы ни случилось, тревога явно не была ложной, и Саймон подскочил на ноги.

– Оставайтесь здесь, – сказал он друзьям. – Я узнаю, в чём дело.

– Но… – начала