А как оно его могло использовать? Разве модуль не принадлежит экспедиции?

– Насколько мне известно, его до сих пор никто не использовал. – как можно осторожнее начал я.– Но если какие-то люди занимают этот модуль сейчас и предпринимают что-то против экспедиции «Сатья-Лока-3», вы можете рассчитывать на полное содействие с моей стороны. И со стороны руководства объединения «Энерго-Вита».

А не много ли я обещаю? Знает руководство объединения в лице Балиани о старом модуле или не знает, оно не шевельнет и пальцем, чтобы что-то выяснять. Я сам должен был разобраться в происходящем, и сейчас готов был обещать что угодно. А это что такое? Почему доктор наук Гопал вдруг подскочил, как будто его дернуло током? Подгорецкий приподнял руку над полоской сенсора.

– Этот мешок издевается над руководством экспедиции, делая вид, будто не знает о беззастенчивом грабеже имущества Федерации Каутилья! – воскликнул доктор Гопал. Да что это с ним? Он, кажется, нервный субъект, но военный жаргон – это для него уже слишком! Конечно, на фоне легких, худых каутильцев любой землянин кажется тяжелым мешком, а я, наверное, двумя мешками, но слышать такое от интеллигентного доктора наук было странно. Подгорецкий легкомысленно фыркнул и приподнял пальцы над сенсором. Он не собирался записывать взрыв эмоций.

– Руководитель экспедиции может показать мешку документ, по которому Федерация Каутилья потеряла свой собственный модуль! – продолжал Гопал. – Сначала отечество лишают лучших умов, погибших в «Сатья-Локе-2», потом отнимают их наследие, а в конце концов убивают среди бела дня талантливого молодого руководителя новой экспедиции!

Гопал поднял над пультом новый мираж, и в белом облаке побежали официальные черные буквы. Текст акта передачи имущества сначала шел на евроамериканском, а ниже был повторен на неосанскрите.

«Объект, представляющий собой исследовательский модуль производства Федерации Каутилья под названием «Сатья-Лока-2», именуемый в дальнейшем «модуль», год выпуска 2457, а также все находящееся в нем оборудование безвозмездно передается в полную и безраздельную собственность государства Союза Северного Полушария в лице командования военной базы «Вита-Дубль», юридический адрес…»

А ниже – заверяющая акт отметка идентификатора, красивые витиеватые буквы, образующие имя – Герберт Хантер. Так, понятно, модуль достался ССП как военный трофей. Но кто им пользуется? Государство? Руководство Дубля? Рейдеры? Я не видел внутри старого модуля никого, а вокруг – только двойников каутильских солдат. Звезды великие! Кто же тогда заставил природу Виты их создать и внушает им желание совершать провокации?

«Энергосектор» со своим двойником «Энерго-Витой» в этом не заинтересован – он много лет покрывает рейдеров, в целях рекламы ссылаясь на свои невероятные технологии и коэффициенты эффективности переработки на заводе. Но если создание двойников – это не работа рейдеров, тогда почему тогда один из двойников – это Мануэла? Он определенно связан с рейдерами, и именно им выгодно лишить энергостанцию связи и получить в свое распоряжение не только награбленное сырье, но и добычу энергии. И организует всю эту рейдерскую операцию… Я замер на своем стуле и похолодел. Получается, что Славка! Все сходится – она вполне могла уйти со своими десантниками в капсуле с разбитого «Арджуны», у нее второй военный класс пилотажа. Она могла написать программу и дать приказ дураку Мануэле уничтожить блоки связи, как бы ни отрицала это. Таких совпадений не бывает! Все сходится, но все же, все же… Это же Славка! Для нее военная служба всегда была и памятью о погибшем отце, и делом чести, и призванием! Или это были только слова, предназначенные для наивных слушателей, вроде толстого Гудка? А почему нет? Дело естественное. А я-то пел для нее, десять лет ждал встречи… Одно слово – Гудок!

А какое отношение имеет к этому мой отец? Ведь он же заходил в энергостанцию, и не факт, что только пытался призвать к порядку Мануэлу. Конечно, это на него не похоже, отец мог и сквернословить, распускать руки, но закон он всегда уважал! Кажется, я далеко зашел…

Но о чем я думаю? Меня слушает Подгорецкий, сильный биополевик! Вот кто может и создать двойников, и внушать им – спецслужбы Стики! Конструктивная генетика у них на высоте, внушение тоже, и вполне понятно, почему Подгорецкий не хочет делиться с каутильцами своими открытиями. Но зачем тогда он помогает мне, а не подводит под расстрел как неудобного свидетеля? Или он хочет сначала выяснить, что именно мне известно? Может, лучше читать в уме стихи или еще что-нибудь? Нажим биополя заставил меня немедленно изменить мнение.

«Антон, не отвлекайся! Ты опять светишься! Отвечай мне мысленно на мысленный вопрос, не спеши и не волнуйся», – услышал я мысленный голос Подгорецкого. Его рука зависла над сенсором, не касаясь его. Нет, это было совсем не то внушение, которое пыталось надавить на меня в лесу! «Слушай внимательно, Антон, отвечай мысленно. В этом, кроме тебя, никто не разберется!»

Кроме меня? А разве стикская разведка еще не разобралась? Кем этот Подгорецкий меня считает – полным дураком? «Не гадай, а сосредоточься на вопросах!», – получил я новый приказ, подкрепленный внушением. Сопротивляться или нет? Доверять ему рискованно, однако то, что он просит сейчас у меня миром, он может в любой момент получить силой, биополя у него хватит, не то что у лесного внушения! Предложение, от которого невозможно отказаться, потому что такой возможности нет в природе. Где мне сопротивляться – с моими двенадцатью бионтами биополя!

– Пусть пленный мешок вспомнит, видел ли он такой предмет? Это прежде всего! В интересах прогресса науки! – трепеща от волнения, доктор Гопал склонился над столом между нами и, выдернув дрожащими пальцами из ячейки в столе биоволновую дугу, поднял новый мираж. Серебристая плоская коробка длиной и шириной в две ладони изобразилась в мираже.

– Я не видел такого прибора, – честно отрапортовал я вслух главе экспедиции.

– Пленный лжет! – крикнул Гопал возмущенно на родном языке. Он сорвал с голову дугу, будто она жгла ему виски, и принялся теребить, пропуская между дрожащими пальцами.

– Позвольте, уважаемый, я его подготовлю, не надо волноваться, надо спокойно ждать ответов, он говорит правду, я уже проверил… – зачастил Подгорецкий. Как он собирается меня подготовить? Его пальцы зависли над сенсором, не прикасаясь к нему.

«Вспоминай в уме, командир! Что с тобой было после драки, что ты увидел, что почувствовал, когда очнулся?» – серьезно и отчетливо спрашивала его мысль.

«Я видел гладенца прежде, чем потерял сознание. Потом был другой гладенец, из которого получился двойник Брачича, был в тот момент Брачич жив или нет, я не знаю», – старательно формулировал я свой ответ, как будто диктовал мысленные команды пульту. Подгорецкий слушал, не пропуская ни слова. «Скорее всего, в тот момент он был без сознания, но умер при превращении гладенца в двойника. Здешняя живность не ест тех, кто еще жив, а двойники копируются только с живого организма», – беззвучно объяснил он.

«Третий гладенец пытался сожрать то, что осталось от него. – продолжал я. – Я убил этого гладенца, внутри него были мои собственные кости. Я точно знаю, что мои, в локтевом суставе левой руки был имплант, который мне поставили на Дубле десять лет назад. Теперешний я – двойник, у меня нет ни одной раны после боя. И нет идентификатора на левом запястье».