А если бы они избавились? Да очень просто! Двойник-Гонта помнит пилотаж, а он скорее всего, помнит, он легко смог бы поднять на орбиту станцию. Это ему было бы так же просто, как его оригиналу-герою, умеющему водить всё, что летает в атмосфере или в космосе. А если даже двойник не сможет жить в космосе, ему достаточно только вывести энергостанцию на орбиту, а пристыковаться к ней на катере и заменить его обычным человеком – дело одной минуты. Рейдеры в космосе – это уже классика. Так значит, хозяева лесного внушения – это не разведка Стики, а рейдеры? А почему я решил, что нет? Почему у них не может быть под рукой ученого или инженера, знающего конструктивную генетику и разбирающегося во внушающей технике? А профессор Чандра? Может быть, это был он, и рейдеры убили его, когда он сделал свое дело и стал неудобным свидетелем? С чего я взял, что ученый или инженер обязательно должен быть благороден и бескорыстен? Чандра мог бы нажить немало денег и проверить свои самые безумные теории на практике, участвуя в их сомнительных опытах с двойниками и внушением. Но как было на самом деле? Чтобы разобраться в его роли, я должен разобраться в делах рейдеров, а моим союзником в этом мог быть только Подгорецкий, на кого бы он ни работал.

Отчаянный крик раздался со стороны берега, и я увидел, как что-то крича и увертываясь от лучей, к камню мчится Подгорецкий. Пару раз удары лучей скользнули по его экзоскелету, но повредить не смогли.

– Убери нож и пошли! – крикнул он мне, упав рядом со мной и Гандхаром за камень. Убрав, я попытался встать, но залп двойников заставил меня снова упасть рядом с ним. Окулумы заметались над колодцем, шевеля щупальцами. Что я тут разлегся? Надо бить модификантов, а не трусить! Вот он, Гандхар, рядом…

– Все спокойно, все тихо, все в порядке! – тихо и спокойно заговорил Подгорецкий. Его внушение было куда сильнее неизвестного, все на свете стало мне безразлично – и розыгрыш рейдеров, и рана на шее, и гибель рядового Ананда. Прислонившись спиной к камню, я смотрел, как рассеянно остановился возле ступенек модуля Радхаван, как лениво обмахиваясь перчаткой экзоскелета, прислонился к стене нервный доктор Гопал. Похоже, Подгорецкий внушал всем сразу. Двойникам тоже досталась своя доля внушения – они разом присмирели, хотя и не опустили оружия. Окулумы плавно закружились в хороводе над берегом.

Он поморщился, тряхнув лохматой рыжей головой.

– Это внушение не только тебе слышно, внушают всем двойникам. Но я не могу держать своим внушением всех, их слишком много!

Внушение как будто только и дожидалось, чтобы он отвлекся. У меня потемнело в глазах от ненависти к лежащему Гандхару, я нащупал среди полиморфов камень, чтобы разбить ему голову, и удержался только в последний момент.

– Бей хиляков! – крикнул кто-то у леса. Двойники рванулись к нам, будто кто-то подтолкнул их в спину. Кто-то из них пустил широкий луч из лучевика прямо над камнем. Значит, лучевики работают в руках любого двойника. Надо иметь в виду!

Гандхар выскользнул из-под моей руки, вскочил и выстрелил из огнестрельного пистолета. Один из двойников упал. Другой двойник, без лучевика, с ярко светящейся бритой головой бросился на Подгорецкого. Биополевик пропустил его мимо себя и сцепленными руками ударил по толстой шее. Двойник скатился мимо меня в кипящий от миксинидов колодец. Подгорецкий заставил меня снова упасть на прибрежные камни и подтолкнул к модулю. А как же он сам?

– Ползи, я догоню!

Я пополз. Боль в шее и зуд одолевали, лучи мелькали над моей головой, я даже не пытался укрыться от них. Так что, опять сизифов труд мне не помог? Я проиграл, и все уже безнадежно? Меня выгнали с поля боя с пустяковой раной, как мальчишку из класса. Где колодец, где кислота и миксиниды? Мне только среди них и место! Я пополз наугад, пока не попал рукой в жгучую морскую воду. От боли позеленело в глазах, голова закружилась, и я пришел в себя.

Опять внушение! Оно толкало меня к колодцу, как бессмысленного гладенца! Я откатился под защиту зеленого полиморфа, но он вздулся и с силой вытолкнул меня на открытое место. Вот как? Два часа назад живность Виты помогала мне, а теперь всеми средствами старалась помешать. Ну нет, такого удовольствия хозяевам внушения я не доставлю и в колодец не прыгну! Пока я жив, я буду бороться за себя!

Пусть камень в гору не втолкнешь,

Шагами горы ты сотрешь,

Свободу обретешь.

Я быстро развернулся и пополз к модулю. Прямо передо мной солдат каутильской охраны в падении ударил ногой под ребра двойника-Мануэлу. Тот покатился по земле, крича тонким жалобным голосом. На секунду мне даже стало его жаль – за сегодняшнее утро Мануэлу при мне убили уже дважды. Может, оттащить его? Я схватил его за откинутый шлем экзоскелета, но двойник в ужасе рванулся из моей руки, потеряв один ботинок. Экзоскелет с треском разорвался, и в руке остался только кусок гибкой пленки, напоминающей резину или тонкую кожу, но никак не армированную ткань с пленочным покрытием. На двойнике-Мануэле была такая же подделка, как на мне. Каутильский охранник вскочил, в его длинной руке мелькнул десантный нож, и Мануэль Кантор был убит в третий раз. Из-за мозговика выполз небольшой гладенец и, открыв пасть, направился к телу двойника, по пути захватив упавшую обувь. Проблем с поеданием поддельного ботинка у него не обнаружилось.

Двойник-Гонта с криком пробежал мимо меня к модулю, обстреливая на бегу каутильскую охрану. Зачем им этот безнадежный штурм? Там даже меня нет! Огнестрелы охраны били в ответ, но двойник-Гонта зигзагами мчался по полиморфам и мозговикам, будто знал направление следующего выстрела. Из-за толстой лианы, лежащей на земле возле крыльца, высунулась рука с каутильским огнестрелом. Загремела очередь, спина двойника будто взорвалась, и больше я его не видел.

– Держись, Фред! – двойник-Брачич промчался мимо меня на помощь двойнику-Гонте, но базука оглушительно громыхнула с другой стороны, и я во второй раз увидел гибель Брачича. Огонь тирококса, вихрь обгоревших клочьев, тяжелый удар о камни– и вот он уже лежит неподвижно, уткнувшись лицом в обломки.

– Смерть хилякам! Вперед!

Уцелевшие двойники бросились в беспорядочную атаку. Крики, выстрелы, гром базуки, вспышки лучей, кровь и плоть, в точности похожие на настоящие, разлетающиеся на части ботинки… Но когда это космофлотовские ботинки на ходу распадались на части? Я крепче сжал в кулаке лоскут, оторванный от поддельного комбинезона Мануэлы.

– Все кончено! Отходите! Спасайся, кто может! – услышал я голос Подгорецкого. Стоя на полиморфе у самой кромки воды, он пристально смотрел в воду, и требовал от колодца сдаться. Что он там видит? Или ему тоже кто-то внушают?

– Сопротивление бесполезно, все пропало! Все кончено, все тихо, все спокойно… – продолжал биополевик. Кипящая от миксинидов вода успокоилась, одна зубастая морда показалась из черноты и тут же исчезла. Толстый гладенец, перестав шевелить присоской, разлегся на берегу, будто захотел отдохнуть на солнышке. Двойники, замедлив бег, подняли над головой руки. Три мелких окулума мирно закружились над головой Подгорецкий.