метров двадцать на десять, сплошь заставленное бочками.

— В этих порох, — пояснил Атос, указывая пальцем на левый ряд, потом указал на правый и добавил, — а в этих терпентинное масло.

За бочками с порохом и маслом высились сундуки. Понятно, там золото и прочие ценности. Все это сейчас было малоинтересно, фитиль продолжал гореть. Снаружи в дверь методично принялись долбить. Времени не было.

Я резко ударил Сен-Мара по почкам, и пока маркиз согнулся от боли, начал одновременно пытаться затушить фитиль и избавиться от пояса со взрывчаткой. Получалось у меня плохо, но Ребекка пришла на помощь и я, наконец, освободился от изобретения гасконца. Вот только проблема — фитиль никак не хотел затухать, хотя я старался изо всех сил, успев обжечь пальцы. Видно, д’Артаньян пропитал его особым составом во избежание случайностей. И сейчас это играло против нас всех.

— Тут есть второй выход? — спросил я без особой надежды на то, что Атос знает ответ.

Как я и думал, он лишь равнодушно пожал плечами.

— Значит, мы все сейчас умрем, — я обнял Ребекку, а она в ответ вцепилась в меня, как утопающий за соломинку.

Глупость, конечно, растерянность — как иначе объяснить, что я не додумался просто перерезать фитиль кинжалом. Вероятно, через секунду я догадался бы до этого простого действия, но меня опередили.

— Я знаю, где выход! — Сен-Мар, уже очухавшийся от моего удара, умирать не хотел, а дворец он явно знал лучше всех нас. — Бежим, я покажу!

Я бросил пояс с тлеющим фитилем на одну из бочек с порохом. Маркиз уверенно повел нас в дальнюю часть комнаты, нажал на неприметный выступ за одной из бочек, часть стены плавно отошла в сторону, открывая проход, ведущий куда-то еще глубже, в старые катакомбы, где я однажды уже побывал.

Сен-Мар порывался было бежать вниз, но я схватил его за шиворот, боясь упустить во тьме. Мы спускались вместе со всей возможной в данной ситуации скоростью, Ребекка крепко держала меня за рукав, я держал маркиза, граф шел последним.

— Кой-кой-кой! — внезапно сообщил Атос и остановился.

Дьявол! Как же не вовремя! Разум вновь оставил Армана, как и предсказывала Лулу. Приказ он выполнил, помог схватить Сен-Мара, а значит, действие снадобья вновь обрело былую силу.

Мы не могли ждать Атоса, и возвращаться за ним уже не было времени — нужно было удалиться от грядущего взрыва как можно дальше. Тем более, что граф развернулся и припустил в обратную сторону.

Я лишь покачал головой. Кажется, мы потеряли Армана, на этот раз навсегда.

Лестница внезапно кончилась, и мы буквально вывалились в старый, слегка подтопленный водой, подземный ход.

И тут сверху громыхнуло. Потом еще и еще! Взрывы были такой силы, что стены подземелья заходили ходуном, грозя обвалиться, а нам на головы посыпались камни вперемешку с грязью.

Я умудрился не выпустить воротник куртки маркиза, а Ребекка сумела удержаться за меня. Повезло, не завалило, и, отдышавшись, мы пошли вперед по коридору. Маркиз все так же уверенно ориентировался в проходе и через какое-то время вывел нас к еще одному скрытому ходу, на этот раз ведущему наверх.

Через четверть часа мы выбрались на поверхность в дальней части дворцового парка.

Я завертел головой в поисках возможных противников и обомлел, увидев последствия взрывов.

Люксембургского дворца больше не существовало.

Глава 18

Епископ

— Матерь Божья!

— Святые крестители!

— Господи помилуй!

— Помилуууй святая Дева Мария!

Среди знати прошел ропот, все стали осенять себя крестными знамениями, а некоторые даже упали на колени в грязь.

А я пообещал себе лично кастрировать проклятого гасконца. Да, да, отчекрыжить собственноручно бубенцы тупым ножом!

Почему ему?

А кто у нас сраный пироман? Кто, я вас спрашиваю?

Все понятно как ясный день. Де Брас отправился с этим маньяком к Люксембургскому дворцу, где тот, судя по всему, применил свой дьявольский талант. Сраный маньяк!

Но расправу с Д’Артаньяном я оставил на потом, а сейчас пришлось вводить в действие запасной план.

Простой люд гвардейцы оттеснили, дворяне тоже немного поутихли, а я подошел к Марии Медичи.

Старуха не отрывая взгляда от зарева, ее бледные губы беззвучно шептали какую-то молитву.

— Ваше величество…

Она с ненавистью на меня посмотрела. В ее глазах, почти в буквальном смысле, бушевало пламя.

— Увы, вам придется пересесть в другую карету. Сейчас следовать за телом покойного короля очень опасно. Поверьте мне.

— Никто! — прошипела Мария Медичи, сжав кулаки. — Никто и ничто не помешает мне проводить в последний путь моего сына. Пусть даже небеса разверзнуться!

Она меня не удивила. Если честно, я давно восхищался этой старой женщиной. Такой смелости и упорству можно было только позавидовать.

— Матушка… — Гастон Орлеанский попытался ей что-то сказать, но старуха так на него зыркнула, что герцог заткнулся на полуслове.

— Вы проводите своего сына, ваше величество… — спокойно сказал я, а потом кратко объяснил свой план.

Мария Медичи тяжело на меня посмотрела, помедлила, а потом кивнула.

Я жестом подозвал к себе Портоса и приказал проводить Марию Медичи, Анну Австрийскую и ее сына к другим каретам. А потом с ними же отправил герцога Конде и Гастона Орлеанского. С того момента, как они стали моими союзниками, герцогов стоило поберечь.

План был простой. Я прекрасно понимал, что на процессию может быть совершено нападения, поэтому собирался отправить королевскую семью из Парижа скрытно, другим маршрутом. С большим удовольствием объявил бы военное положение в городе, загнал бы чернь по домам, но, увы, сраные традиции — народ имеет право проводить своего покойного монарха в последний путь.

Рокировку удалось сделать незаметно для посторонних. Сам же я, собрался ехать в основной процессией.

Перед отправкой, кардинал соизволил обратить на меня свое внимание.

— Вы знаете, кто это сделал? — он покосился на столб дыма.

— Знаю, ваше высокопреосвященство, — я коротко поклонился. — Обещаю вам, виновники понесут справедливое наказание.

На языке так и вертелось, сдать гребанного гасконца, но я так этого и не сделал. Мерзавец, дебил, редкостный мудак, но свой. Значит, сами разберемся.

Ришелье едва заметно кивнул.

— Продолжайте.

— Увы, мне пришлось отправить королевскую семью другим маршрутом, потому что, почти наверняка, в городе будет совершено покушение на них. Вам тоже стоит…

Он жестом прервал меня.

— Я уезжаю к себе. Вы же… — он едва заметно улыбнулся. — Вы же