были сумасшедшие забеги по коробам вентиляции, служебным лестницам и подземным парковкам. Перестрелки и какие-то люди, почему-то в нацистской форме. А в следующий момент я вдруг вспоминала, что Мирон остался в зале ожидания… и сон превращался в реальный кошмар с самыми настоящими испариной и рыданиями. Зато пробуждение приносило хоть небольшое, но облегчение.

Реальная жизнь тоже не особо радовала, давила ощущением возможной войны и болью людских потерь с обеих сторон. Злостью на Западных кукловодов в белых пальто с кровавыми рукавами.

Однажды утром ужаснула короткая, будто случайно промелькнувшая в СМИ новость о том, что на территории соседнего государства обнаружена и захвачена биолаборатория, в которой Соединённые Штаты проводили опыты на добровольцах.

Добровольцах, ну да. Конечно!

Вспомнилась гора, подземная тюрьма, безысходность и женщина, что, вцепившись в решётку, не моргая смотрит туда, куда увели её ребёнка…

…А вдруг захват этой лаборатории – тоже работа Игната?

Нет! Нет. Решительно запретила себе снова возвращаться ко всем этим «а вдруг» и «если», за которыми маячили лишь новые разочарования. Хотел бы – давно бы дал о себе знать. Не дал – значит, не хочет.

А тут ещё Коломоец – стал напряжённым и замкнутым. Реже появлялся, а появившись, чаще задумчиво молчал. Я пытала в чём дело, он отшучивался. А однажды выдал вдруг:

– Возможно скоро мне придётся уехать.

– Как? – отчего-то испугалась я. – Куда?

А он просто поднял на меня взгляд и кивнул.

Мне стало жутко. Я настолько привыкла что он рядом, настолько приросла к нему самому́ – словно к родному брату, что представить его там оказалось тяжелее, чем даже понимать масштабы происходящего в принципе. Тем более, что Серёга мне почему-то неизменно представлялся в окопе с автоматом наперевес, хотя умом я и понимала, что для таких «особенных», как он, и работа наверняка тоже какая-то «особенная». Но всё равно призрак очередной утраты страшил.

И я вдруг снова увидела в Серёге не друга, а мужчину. Достаточно зрелого, красивого, умного, но, по какой-то странной причине, не нашедшего своего счастья. Долго прислушивалась к этому ощущению, присматривалась – не влюблённость ли наконец пожаловала? Но нет, больше походило на жалость. А поэтому я и спросила напрямую:

– Не понимаю, почему у тебя так всё сложно на личном фронте?

Сергей, как обычно, попытался соскочить:

– Грешки прошлого тянут.

– Да ладно! Неужели ты совратил девственницу и бросил её, узнав, что она беременна тройней?

Он улыбнулся:

– У нас с ней даже ничего не было. Ну кроме парочки поцелуев. Но всё равно я её в каком-то смысле предал, да.

– В каком-то смысле? То есть, предал, но это не точно? Интерес-с-сно… И когда же это случилось?

– Давно. Лет семь назад. Я тогда только академию МВД закончил.

Я зависла. Он рассмеялся:

– Ну говорю же, там мутная история, с наскоку не поймёшь, а ворошить не хочется.

– Почему?

– Слав…

– Нет, ну интересно же!

– Потому что я поступил как говнюк. Этого достаточно?

Мирошка, вдруг захныкал, швыряя игрушки, капризно требуя сам не знамо чего.

– Такс, похоже, кое-кому пора спать, – глянув на часы, решила я. – Иначе потом часов в шесть вечера заснёт, а ночью куролесить будет.

– Я тогда пошёл, – поднялся Сергей.

– Нет, подожди, он сейчас быстро отрубится.

Мирон действительно заснул без проблем – он вообще любил дневной сон, и я, осторожно выйдя из спальни, плотно прикрыла за собой дверь. Сергей обнаружился на кухне.

– Чай, борщ? – предложила я.

– Да нет, ничего. Я, пожалуй, и правда пойду.

– Сливаешься? Боишься, что все твои секретики выведаю?

– Пфф. Попробуй!

– Ты любил её?

Теперь уже завис Сергей. Казалось бы – простой вопрос, да и времени прошло много, а пауза всё равно вышла на редкость красноречивой. И я не выдержала, по-сестрински приобняла его, взлохматила чуб:

– Да ладно, рассказывай. Вот увидишь, выговоришься и легче станет. Семь, блин, лет, пару раз всего целовались… Она либо ведьма, либо тебя замкнуло на ровном месте. И надо просто отомкнуть.

И следующие часа полтора он рассказывал. История действительно была нереально романтичная, местами по-юношески драматичная и полная максимализма. Но главное – она действительно до сих пор триггерила Серёгу, этого довольного жизнью мажора-переростка, любимчика женщин и холостого гуляку.

– Мне кажется, ты драматизируешь, – выслушав, честно призналась я. – Это ведь был её выбор, причём здесь ты?

– Ей было восемнадцать, ему пятьдесят два, и она его ненавидела. Но всё равно согласилась. Всё ещё думаешь, что я драматизирую?

– Хотел бы увидеть её сейчас?

– Не знаю, – задумался Сергей. – Наверное да. Только какой в этом смысл?

– Тогда загадай эту встречу на падающую звезду. Я верю, что сбывается, а Игнат говорил, что никогда. А по факту, ты отпустишь желание на волю судьбы. Да – значит да. Нет – значит нет. Просто загадай, и начни уже просто жить, здесь и сейчас.

– Кто бы говорил!

– А я потому и говорю, что понимаю, о чём.

Повисла недолгая, но какая-то напряжённая пауза.

– Знаешь, а я ведь не просто так к тебе подкатывал, – признался вдруг Сергей. – Ты чем-то напоминаешь мне ту девчонку. Не внешне, а как бы сам образ… Не знаю. Мне кажется, с тобой бы и могло получиться, просто потому что ты мне близка как… Ну как…

– Как сестра? – улыбнулась я. – Прекрасно! Ну и как ты себе это представляешь, если ты мне как брат, а я тебе как сестра?

Он пожал плечами:

– Поначалу, может, и непривычно было бы, но, главное, сделать первый шаг.

– То есть, переспать, а там как пойдёт?

Сергей отвёл взгляд, поиграл желваками.

– Я лучше пойду.

Неожиданно остро чувствуя, что вот прямо сейчас ко всем чертям рушится как наша «недолюбовь», так и «передружба», в неловком молчании проводила его в коридор.

Остановить или нет? Сделать уже этот злосчастный «первый шаг» пересилив наконец себя? Просто поцеловать на прощание не в щёку… Просто позволить не в щёку поцеловать себя. Позволить обнять себя не по-дружески. И вовсе не по-сестрински обнять в ответ…

Но не смогла. Так и простояла с опущенным взглядом и, дежурно чмокнув на прощание, закрыла за ним дверь.

Ну почему же я такая дура? Ну ведь он прав, и мы настолько близкие люди, что фактически стали друг для друга единственным вариантом. Единственным нестрашным и безболезненным при любом раскладе. И уж лучше пусть это будет Серёга, чем какой-то совершенно чужой мужик, у которого хрен знает что за душой.

Увидела забытую Серёгой бейсболку, машинально взяла, повертела в руках. Тоже весь в раздрае ушёл. А я просто трусиха, хотя когда-то ведь была огонь-девка.