Мужчина в присутствии женщины должен видеть только ее одну, а не рассматривать свое лицо в зеркале!

Пока Эвита и Маша препирались, Эвита навела марафет.

Да, со вкусом у нее было все в порядке. Она выбрала самые тонкие, самые изысканные украшения из подаренных Альбертом.

Из кучи нарядов выбрала такой, который выгодно подчеркнул бы все ее достоинства, но не показывал бы много. Ровно настолько, чтоб заинтересовать мужчину, распалить его, заставить работать его воображение.

— А куда это ты собралась? — с подозрением поинтересовалась Маша.

— Ты глухая или тупая? — презрительно фыркнул Эвита. — Ты не слышала, что сказали?

Лиданиец ждет меня.

— это для него ты так вырядилась? — удивилась Маша, рассматривая тонкое переплетение золотых цепочек на шее Эвиты, прикрытую полупрозрачной тканью грудь.

— Ну не для Альберта же, — процедила Эвита зло, подкрашивая губы.

Лиданийца память Эвиты тоже Маше продемонстрировала.

И если Альберт был красивым, ярким молодым человеком, то лиданиец был полной ему противоположностью.

Средних лет, блеклый и невзрачный.

Одетый красиво, богато, но с таким безвольным лицом, что даже странно было, что он проявил такую настойчивость, добиваясь Эвиты.

И не побоялся ж ее оспорить у Альберта.

Не испугался его гнева.

Не испугался, что тот в порыве ревности просто-напросто прикончит его.

— Но он же старый! — поразилась Маша.

Эвита снова фыркнула насмешливо.

Одетый красиво, богато, но с таким безвольным лицом, что даже странно было, что он проявил такую настойчивость, добиваясь Эвиты.

— Что ты понимаешь в мужчинах, деревенщина! Старый! Сорок лет — это не старость.

Принцу тридцать пять, но ты его старым как будто не считаешь?

— Выглядит лиданиец намного старше Альберта.

— Ну и что же.

— Но ты думаешь, ему что-то другое от тебя надо? Думаешь, он под юбку не полезет?!

Еще как полезет Покарабкается!

— Ха.

— И тебе придется ему ответить взаимностью!

— Ха-ха.

— И вряд ли это будет так же приятно, как с Альбертом! Альберт хоть красив и силен, а этот.

— 0, нет — протянула Эвита, посмеиваясь. — Деревенщина! Что б ты понимала!

Альберт твой зверь и мужлан. Похотливое животное. А лиданиец_ он влюблен в меня не меньше, чем Альберт. Я знаю. Но им я смогу вертеть как захочу! За право поцеловать пальчик, мизинец на моей ноге, он на задних лапках танцевать передо мной будет. И

сделает все, что я захочу! — Эвита гадко посмеивалась, потирая ручки в предвкушении. —

Даже Альберта убьет, если я прикажу!

— Даты сума сошла! — вскричала Маша в ужасе. — Я понимаю, что ты чокнутая, но должна же ты понимать, что если лиданиец это сделает и его поймают, он тебя выдаст, и тогда!

От ужаса машу трясло.

От настоящего, животного, непереносимого ужаса.

Она ощутила себя запертой в клетке, которую опускают в кипящее масло, и оттуда никак не выбраться.

Эвита что. Она маг, она не привязана к своему телу. Она просто его покинет и не испытает ни боли, ни страха. А значит, все это придется перенести именно Маше.

— Выдас и — снова фыркнула Эвита. — Плохо ты знаешь мужчин. Лиданиец выглядит хлипко, размазня размазней. Но из таких и выходят самые преданные слуги. Он одержим мной, — в ее голосе послышалось самодовольное торжество.

Эвита посмотрела в зеркало и расхохоталась.

В собственных глазах она увидела страх. Страх, который испытывала Маша.

— Страшно? — проворковала она, щурясь довольно. — То-то же. Не перечь мне, девка. И

тогда тебе не придется отвечать своей шкурой за свою строптивость.

— За мою строптивость?! Или за твою жестокость?

— Я госпожа, — холодно ответила Эвита. — Делаю, что хочу. Ты кто такая, чтоб мне указывать и меня осуждать? Сиди тихо, собачонка, и не скули. И тогда, может быть, я позволю тебе прожить подольше.

— Подольше? — испуганно произнесла Маша. — Что значит подольше?!

— Ты же не думала, что свое великолепное тело я позволю тебе использовать так долго, как тебе вздумается? — насмешливо фыркнула Эвита. — Особенно для того, чтобы путаться с кобелями. Не дай бог еще забрюхатеешь… Когда я добьюсь своих целей, я тебя просто уничтожу. Выгоню прочь. В ничто, в пустоту и мрак! Так что в твоих интересах мне прислуживать и во всем покоряться, чтобы я была к тебе добра и не выставила вон раньше времени.

— Но я не собираюсь творить зло! — выкрикнула Маша в панике. — И принц_. Он доверяет мне!

— Ахаха-ха-ха! — визгливо расхохоталась Эвита. — Доверяет? Уже доверяет? Вот это неплохо. Молодец, деревенщина. За это я дарю тебе еще неделю жизни.

— Я не позволю тебе его убиты — собравшись с мужеством, выдохнула Маша.

— Не позволишь — кривляясь, передразнила ее Эвита. — А что ты сделаешь, деревенщина?

— Я. все расскажу ему! — выпалила Маша. — И к лиданийцу я не пойду! Да Альберт сам не отпустит меня.

— Не тебя, а меня, — грубо перебила ее Эвита. — Знай свое место, девка. Ты моя прислуга, и подменяешь меня на время, когда кому-то вздумается почесать мне спину батогами. Все остальное время я госпожа.

— Да хоть владычица морская! — разозлилась Маша. — Альберт не отдаст меня лиданийцу и…

— Отдаст — отрезала Эвита. — Еще как отдаст! Выкинет, выгонит взашей!

— Что ты задумала?!

— Ничего особенного, — небрежно ответила Эвита, нанося на запястья капельку Духов. —

Я просто немного пофлиртую с лиданийцем. Попытаюсь ему понравиться. Очаровать.

Соблазнить. Альберт ведь ревнивец — ты знаешь об этом? Если лиданиец коснется меня хоть пальцем, если хоть кусочек кожи увидит там, где принц посчитает недопустимым, Альберт взбесится. Такие, как он, легко отрекаются от предавших.

— Он…

— о да. Раз — и не будет у тебя защитника! — Эвита весело рассмеялась и захлопала в ладоши, наслаждаясь Машиным ужасом. — Ну, ладно, хватит болтать.

Ты меня славно развлекла. Обожаю, когда люди боятся, просто трясутся от ужаса.

Но теперь тебе надо просто заткнуться. Смотри и учись, деревенщина, как нужно манипулировать людьми! Впрочем, зачем тебе, ты ж все равно скоро покинешь этот мир, да и все миры вообще.

Эвита лишь щелкнула пальцами, Маша почувствовала себя связанной. Нет, даже не связанной — спелёнатой, как мумия, с накрепко завязанным ртом.

Даже если б она захотела закричать во все горло, предупреждая принца, у нее ничего бы не вышло. Она не выдала бы Эвиту даже слабым стоном. Даже нечаянным вздохом.

Что уж говорить про движения. Маша почувствовала себя куклой, которую крутят как хотят, двигают ее руками и ногами, и воспротивиться чужой воле не было никакой возможности.

«Вот это попала! — в панике думала маша. — И Эвиту эту никак не остановить».

А Эвита действительно не на шутку решила соблазнить лиданийца.

Она надела