Скрытые таланты[585]

История сокровищ так же стара, как и история человечества, а монеты доминируют в этой истории с тех пор, как некоторые из их самых ранних образцов были преднамеренно спрятаны в виде двух кладов под одним из семи чудес древнего мира — храмом Артемиды Эфесской. С тех пор монетные клады были предметом практически постоянного восхищения поэтов, писателей, драматургов и историков. Мало кто сегодня осознает, сколько кладов было накоплено в мировой истории. До того, как банковские хранилища стали обычным явлением, богатство навязывало людям из всех слоев общества практически универсальный императив: если оно у тебя есть, ты должен его спрятать. По словам нумизмата Сидни Филипа Но, «каждый человек был сам себе банкиром»[586]. Он мог бы добавить: «и охранником своего банка». Деньги и иные сокровища часто прятали в домах или же закапывали в полях или лесах, будь то в целях защиты долгосрочных сбережений или же при необходимости спрятать талант серебра перед лицом такой внезапной угрозы, как вторжение или восстание. Совсем иные обстоятельства побуждали скорбящих оставлять ценности в могилах, дабы обеспечить переход покойников в загробный мир, или же подкладывать монеты под строящееся здание, чтобы освятить его. Тем не менее, получавшийся во всех вышеприведенных случаях тайник обычно называется кладом, а точнее — монетным кладом, когда его содержимое включает две или более монеты, преднамеренно спрятанные вместе[587].

Сконцентрировавшись на последних трех словах предыдущего предложения, некоторые ученые утверждают, что настоящий клад должен быть найден в его первоначальном месте сокрытия. Эта настойчивость отражает древнее протоиндоевропейское происхождение древнеанглийского слова hord, означавшего «скрывать» или «покрывать»[588]. Сторонники этого лагеря ожидают найти монеты в вазе или в неком другом узнаваемом контейнере, как это произошло в Эфесе или Хишт-тепе[589]. Однако контейнеры достаточно редки и, к примеру, известны лишь для 40 % кладов, найденных в Соединенных Штатах[590]. Неприятности, хранящиеся в наших современных домах, обычно лежат в банках или мисках, но их редко намеренно куда-то прячут, в связи с чем встает вопрос — должны ли они считаться кладами? Многие люди по всему миру не имеют доступа к банкам и копят наличные деньги по необходимости, а не откладывают их из-за неудобства в обращении. Некоторые современные клады, не относящиеся к категории раздражающей мелочи, могут быть спрятаны в нетрадиционных местах, таких как глыбы льда в морозильной камере или же внутри поддельной электрической розетки, так что контейнеры такого рода будущие археологи могут и не распознать[591]. Практики такого рода хорошо нам знакомы по современным сериалам, таким как «Американская семейка» и «Теория большого взрыва». В первом муж прячет пачки наличных в диванной подушке, а во втором ученый прячет свои деньги в поддельной банке с козинаками и в полой фигурке супергероя Зеленого Фонаря[592]. Контейнеры с деньгами — но не поведение людей — могут быть необычными: последние данные показывают, что 43 % американцев предпочитают не размещать свои сбережения в местном банке, а более половины из тех, кто хранит свои сбережения в виде наличных, продолжают прятать их в секретном месте своего дома[593].

Клады в античной литературе

Упоминавшиеся выше сериалы — не что иное, как современные аналоги древних комедий, в которых также обсуждалось накопление богатств. В V веке до н. э. Аристофан писал о монетных кладах в Афинах, подшучивая над расхожей поговоркой «никто, кроме птиц, не знает, где я спрятал свои деньги»: в его пьесе шуты с лопатами следовали за птицами, надеясь выкопать сокровище[594]. В комедии Плавта «Клад» глупец закопал ценный клад под свой очаг и вверил его домашнему богу, который обращается к зрителям со следующим монологом:

И умер он; настолько жаден был в душе,

Что сыну не хотел его показывать,

Предпочитал его оставить в бедности,

Лишь только б не указывать сокровища.

Земли ему оставил небольшой клочок,

Пускай живет в труде большом и бедствует.

Когда он умер, клад мне тот доверивши,

Присматриваться стал я, не окажет ли

Мне сын почета больше, чем отец его,

Но он все меньше, меньше почитал меня,

Все меньше мне даров почетных даривал,

И я к нему отнесся соответственно.

Но вот и он скончался, и остался сын,

Вот этот, в доме он теперь хозяином,

Такой же точно нравом, как отец и дед,

С ним дочь живет, она мне каждодневно в дар

Вино приносит, ладан или что-нибудь

Подобное, венки кладет. Так в честь ее

Дозволил Эвклиону я тот клад найти,

Чтоб легче мог он замуж выдать дочь свою[595].

Хармидес, персонаж другой комедии Плавта «Три монеты», также закапывает свои монеты в своем доме, как и в аттической комедии Филимона «Клад» (вообще, это был частый сюжет в античной драматургии — две другие комедии с таким же названием были созданы греком Менандром и римлянином Лусцием Ланувином). Ланувин изобрел изящный литературный трюк, заставив скрывающего клад оставить в нем пояснительную записку. Наш современник Джек Уайт сделал то же самое в своем популярном историческом романе «Небесный камень», посвященном римской Британии[596]. Такая записка информировала нового владельца о более ранних версиях клада, например, о том, где он был впервые найден и кому он в следующий раз предназначался[597].

Мы встречаемся с кладами и их собирателями не только к комедиях. Они появляются и в виде евангельских притч — например, о слуге, наказанном за то, что он зарыл деньги своего хозяина в землю вместо того, чтобы использовать их[598]. За столетия до этого греческий писатель Ксенофонт так прокомментировал стремление к созданию кладов, не содержащее никакой прибыли: «Никто еще не приобрел столько серебра, чтобы больше в нем не нуждаться. Напротив, если у кого его становится слишком много, то излишнее зарывают в землю и при этом испытывают не меньшее удовольствие, чем если бы пользовались им»[599]. В другой притче Иисус, кажется, хвалит человека, который обнаружив в поле клад, скрыл свою находку, а после продал все свое имущество, чтобы купить это поле[600]. Но что это было — хитрый расчет или неэтичное поведение? Согласно римскому праву, каждый, обнаруживший клад в своей собственности, имел право оставить его себе; но если сокровище было найдено на чужой земле, клад должен был быть