Во-первых, за четыре дня до этого ее мужскую одежду забрали слуги Кошона. Попасть обратно к Жанне одежда могла только через Кошона.

Во-вторых, будучи в кандалах, Жанна не могла переодеться. Несомненно, что с нее сперва сняли кандалы, затем женское платье, после чего девушка надела мужскую одежду, а затем ее снова заковали в цепи. Разумеется, без участия стражей-англичан такое произойти не могло. При этом, надевая мужскую одежду, Жанна, конечно, сознавала, что обрекает себя на костер. Почему же она сделала это, да еще заявила, что ее никто не принуждал?

Объяснение, которое дала сама Жанна, состояло в том, что Голоса пришли к ней и указали на неправильность ее отречения. Видимо, они считали необходимым сжечь ее на костре. Удивительно: в который раз Голоса оказались сообщниками Кошона!

Если Голоса исходили от Бога – этот вариант оставим без комментариев. Если же Голоса были выдуманы Жанной, то ей не было смысла погибать мучительной смертью ради собственной фантазии. То же верно, если Голоса были придворными Наставниками. В любом случае объяснение Жанны или неправильно, или неполно. Голоса не могли принести Жанне мужскую одежду, забрать женскую и выполнить манипуляции с кандалами. Разумеется, во всем этом приняли самое активное участие стражники и Кошон. Что же еще произошло, о чем Жанна не захотела говорить? И почему она не пожаловалась судьям?

Одно из объяснений, исходящее от судебного исполнителя Жана Массье, состоит в том, что якобы накануне утром Жанна, желая выйти в туалет, попросила снять с нее цепь, которой была привязана на ночь к кровати. Тогда один из англичан забрал ее женское платье. Он бросил ей мужской костюм, а женское платье унес. Жанна отказывалась от мужской одежды, но ей пришлось подчиниться. Когда она вернулась, ей не отдали женское платье, как она ни просила.

Нетрудно заметить, что это объяснение шито белыми нитками. Конечно, таким способом можно было заставить Жанну надеть мужскую одежду, но с ее стороны было бы естественно пожаловаться на поведение стражников, как только к ней пришли судьи, и попросить женское платье назад. Значит, произошло нечто гораздо более страшное.

Райцес предлагает философское объяснение: Жанна согласилась надеть мужское платье, потому что была возмущена поведением судей, обманувших ее обещаниями, данными на Сент-Уэн. Увы, эту версию принять невозможно – она не объясняет перемещение мужской и женской одежды, а также кандалов. Да и трудно поверить, что от обиды на несправедливость и обман девушка решилась принять огненную смерть.

Есть третья версия событий: Жанну пытались изнасиловать, и она надела мужское платье, чтобы защитить свою честь. Райцес справедливо отмечает, что Жанну бы это не спасло от насильников.

Памела Маркантель высказала мнение, что Жанну не только пытались, но действительно изнасиловали[6].

Эта версия представляется самой правдоподобной, так как объясняет все известные факты. Насильники сорвали с Жанны женское платье, сняли кандалы, заставили поруганную девушку надеть мужское платье, после чего ее снова заключили в оковы.

Изнасилование было разновидностью пытки, которая нередко применялась инквизиторами по отношению к жертвам, известным своим благочестием, а к таковым Жанна бесспорно относилась. Эта пытка не только причиняла физические страдания, но и была невыносима морально. В тот момент, когда судьи спрашивали Жанну, почему она надела мужскую одежду, изнасиловавшие ее солдаты стояли в дверях. Какого ответа от Жанны можно было ожидать? Она должна была пожаловаться на насильников тем, кто отдал ее насильникам?

Допустим, Жанна согласилась бы снова надеть женское платье. Что ждало ее впереди? Ночь за ночью наедине с насильниками. Девушка не могла не понимать это. Более того, если бы она вдруг согласилась терпеть, спустя несколько дней судьи могли провести проверку ее на девственность, после чего было бы заявлено, что Жанна утратила невинность. В те времена подобные вещи считались признаком вины скорее жертвы, а не насильников (увы, и сегодня такая позиция не редкость). Разумеется, это стало бы поводом для смертного приговора, причем сопровождалось бы худшими муками (физическими и моральными), чем те, через которые прошла Жанна до 25 мая. Таким образом, насильники, поощряемые Уорвиком и Кошоном, просто не оставили Жанне выхода. Она не могла не сменить одежду и не могла не сказать судьям, что сделала это добровольно.

Хотя эта версия не может считаться несомненной, только она объясняет все то, что произошло с Жанной после отречения.

Повод, которого добивался Кошон, был создан. 28 мая Жанне был вынесен смертный приговор, теперь уже окончательный.

Как только трибунал вынес Жанне смертный приговор, городским властям было поручено приготовить все для казни. Местом исполнения приговора была выбрана Рыночная площадь (сейчас – Старая Рыночная площадь, там установлен мемориал Жанне Дарк). Казнь была назначена на 8 часов утра 30 мая 1431 года.

В техническом плане много готовить не пришлось. На Рыночную площадь просто перенесли костер, приготовленный ранее на кладбище Сент-Уэн.

Казнь костром является одной из самых жестоких. Несмотря на чудовищную боль, жертва остается в сознании до момента смерти, так как от высокой температуры усиливается интенсивность притока крови к мозгу. Казнь сожжением имеет много вариантов, созданных извращенной фантазией инквизиторов и палачей. «Классическим» является сожжение у столба, которое и предназначалось для Жанны. Однако и сожжение у столба осуществлялось многими способами. Казнь сожжением могла исполняться сравнительно «гуманно». Для этого существовало два варианта: палач мог, уже после разжигания пламени, незаметно подобраться к столбу сзади и удавить жертву, либо просто на шею осужденному надевали специальную удавку, которая затягивалась и душила, когда человек корчился в агонии от невыносимой боли. Понятно, что и в «гуманном» варианте жертва испытывала страшные мучения, но они, по крайней мере, заканчивались за две-три минуты. Намного страшнее было быстрое сожжение. Жертву не удавливали специально и не давали ей возможность убить себя с помощью удавки, но сразу разжигали сильное пламя, которое быстро охватывало осужденного. В течение двух минут температура вокруг жертвы доходила до 200 градусов и выше. Вскоре жизненные органы (обычно легкие, куда поступал раскаленный воздух) поражались и человек погибал. Страдания жертвы в этом случае были запредельными, но в течение нескольких минут они все же заканчивались.

«Гуманные» способы казни применялись к жертвам, которые не создали инквизиторам особых проблем и быстро признали свою вину. Во время допросов, когда человек уже был искалечен и испытывал невыносимые страдания, нередко именно обещание «гуманной» казни становилось решающим для получения инквизиторами вожделенного признания. Для тех осужденных, которые создали затруднения господам судьям либо показали себя из ряда вон выходящими еретиками, устраивалось медленное сожжение. Считается, что именно его применили к Джордано Бруно и Мигелю Сервету (которого сожгли кальвинисты). При медленном сожжении пламя в течение нескольких часов специально поддерживали слабым, чтобы оно обжигало, но не убивало. Для этого хворост поливали водой. Только когда исполнителям казни и зрителям становилось скучно, пламя разжигали вовсю. Существовал вариант медленного сожжения, когда жертву обкладывали мокрыми вязанками, в которые добавляли серу и вещества, дающие едкий дым, и душили дымом, заодно обжигая слабым пламенем. Жертва не только испытывала невыносимую боль от ожогов, но при этом еще и дышала едким дымом. Мучения были примерно такими же, как при быстром сожжении, к тому же длились часами.