Известно, что руанский палач получил распоряжение от властей ни в коем случае не удавливать Жанну. Для нее предназначалось медленное сожжение. Судя по описанию казни, речь шла о втором варианте – удушении дымом (то же говорится в приговоре Оправдательного трибунала). Англичане и судьи мстили девушке и за спасение Франции, и за популярность в народе, и за любовь односельчан, и за долгие месяцы изматывающего процесса. За все это – несколько часов адских мучений на виду у толпы. Предполагалось, что после того как Жанна умрет, костер будет разожжен в полную силу, чтобы уничтожить труп. Палачу вменялось в обязанность сжечь все органы Жанны, а пепел выбросить в Сену, чтобы он не сделался предметом поклонения.

Немалую роль в выборе способа казни сыграло желание многих английских солдат увидеть страдания Жанны. В отличие от них английская знать предпочла сделать вид, что ее эта «забава» не касается. Из английского руководства на казни присутствовал только кардинал Винчестер. Вероятно, даже Уорвик туда не пришел. Ему было достаточно того, что Жанна принимает смерть – в значительной мере благодаря ему.

В литературе иногда встречаются сведения, что в день казни из Руана были удалены английские хронисты. Историки этого не подтверждают. Да и трудно понять, как это можно было осуществить. Депортировать всех хронистов из города на сутки? Какой в этом смысл? Описать казнь Жанны мог любой грамотный английский офицер. Скорее всего, хронистов просто не приглашали на казнь. Это можно понять: далеко не все англичане испытывали к Жанне Дарк людоедские чувства, и Бедфорд не был заинтересован чересчур рекламировать это событие в Англии.

Среди присутствовавших на казни были иностранцы. Некоторые из них впоследствии описали то, что видели.

Древние римляне говорили: «Quem di diligunt, adolescens moritur» – «Любимцы богов умирают молодыми». Были ли Голоса посланцами Бога или их выдумала Жанна, к ней это изречение применимо более чем к кому-либо.

Месяц май стал роковым для Жанны Дарк. В мае 1428 года она впервые предстала перед Бодрикуром. В мае 1429-го спасла Орлеан. В мае 1430-го ее сдали в плен соратники. Ровно через год ей пришлось принять отречение. И не успел закончиться май 1431 года, как ее юная жизнь прекратилась.

Древняя история гласит, что когда лидийский царь Крез был возведен персами на костер и огонь заполыхал, с неба вдруг обрушился ливень, который загасил пламя. В том, что языческие боги совершили для Креза, Небеса отказали героической девушке, которая спасла французский народ. В день ее казни было погоже и солнечно.

В 8 часов утра 30 мая в Руане раздался колокольный звон. О том, что ее сегодня казнят, Жанна узнала на рассвете, когда в камеру к ней пришли монахи Мартин Ладвеню и Жан Тутмуй. Ладвеню вспоминал позже: «Ее состояние было таким, что я не могу передать это словами». Когда в камеру пришел Кошон, Жанна произнесла:

– Епископ, я умираю по вашей вине.

О чем сожалела Жанна в эти страшные минуты? О том, что приняла казнь? Что спасла недостойных? Или что родилась не в то время?..

Один из монахов, готовивших ее к казни, предложил ей сознаться напоследок, что за ангел дал ей знак – держал над дофином Карлом золотую корону, когда она впервые пришла к нему на аудиенцию. Девушка ответила:

– Тем ангелом была я сама.

Это могло означать, что ангела, как и Голоса, она выдумала, а дофина видела до встречи или получила его точное описание от людей Иоланды. А может, обреченная девушка имела в виду нечто иное.

В качестве последнего желания она попросила причастить ее. Это было страшным нарушением условий отлучения от церкви, однако Кошон не возражал. Он добился всего, чего хотел, а личной неприязни к Жанне, видимо, не испытывал. Она исповедалась и причастилась. Потом ее переодели в длинное платье или полотняную рубашку, вывели из тюрьмы, посадили на повозку с решеткой, привязали к решетке и повезли к месту казни. На голову ей надели шапочку – видимо, потому что голова была обрита. Обреченная девушка тихо и горько плакала.

Английское командование опасалось беспорядков; 120 солдат сопровождали повозку, еще 800 стояли на Рыночной площади.

Когда Жанну привезли на место казни и сняли с повозки, Кошон зачитал смертный приговор, теперь окончательный. Королевский судья дал знак сержантам. Жанну подвели к городскому судье для оглашения светского приговора, но английские солдаты возмутились проволочками и зашумели. Следуя их пожеланиям, городской судья пренебрег формальностью и сразу передал девушку палачу. Жанну возвели на костер и привязали к столбу. Обложили мокрыми вязанками, в которые были добавлены сера и другие компоненты, дающие едкий дым. Казнь началась в 9 часов: палач и его помощники подожгли вязанки. Мокрый хворост не так горел, как дымил. Девушка почти сразу начала задыхаться и кашлять, но успела несколько раз крикнуть: «Иисус!» Она также призывала архангела Михаила. Кричала, пока не задохнулась в дыму.

Около полудня Жанна перестала подавать признаки жизни, одежда на ней обгорела. Тогда палач сдвинул часть вязанок и убедился, что девушка мертва. Затем он разжег пламя так, что огонь поднялся на высоту до трех метров.

По многим источникам, стоявшему недалеко от костра английскому солдату, прежде глумившемуся над Жанной, вдруг показалось, что из пламени вылетела белая голубка. Ему стало дурно. Его откачали в кабаке, и он покаялся перед английским монахом-доминиканцем, что надругался над святой.

По словам Ладвеню и брата Изамбара, когда казнь завершилась (около 4 часов пополудни), палач пришел к ним в доминиканский монастырь и покаялся в том, как поступил с такой, как он говорил, святой женщиной. Он рассказал, что, поднявшись на эшафот, он нашел сердце и другие внутренности Жанны несгоревшими. Ему было приказано сжечь все, и он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, но не смог обратить его в пепел. Пораженный чудом, он перестал терзать это сердце и положил его в мешок вместе со всем, что осталось от плоти казненной девушки. Затем он бросил мешок в Сену.

Так закончилась жизнь удивительной девушки по имени Жанна Дарк. Однако загадки, связанные с ней, не исчезли.

При знакомстве с биографией Жанны Дарк трудно удержаться от ощущения, что эта героическая девушка не могла долго жить в XV веке – рядом со средневековыми изуверствами, произволом, подлостью, грязью. Во всем этом предательство Карла VII и жестокость Бедфорда по-своему логичны. Что, однако, ничуть не извиняет их. Это логика жестокости и подлости того мира, который противостоял благородной Жанне Дарк и убил ее. Это логика ее жертвоприношения и вопиющей несправедливости.

Описание казни Жанны преподносит две новые загадки: белая голубка, привидевшаяся одному из английских солдат (трудно удержаться от предположения, что «белая голубка» – отлетевшая душа Орлеанской девы), и сердце, которое не сгорело в трехметровом пламени, а позже не поддалось усилиям палача, обложившего его углями. Насколько можно доверять обоим сообщениям? Для намеренного вымысла они чересчур оригинальны. Мог ли английский солдат ошибиться, когда ему привиделась белая голубка? В принципе, да. Но такая ошибка скорее была бы естественна для человека, благожелательно относившегося к Жанне. В данном случае – ничего подобного.