Я посмотрел на бронированную дверь, закрывающую вход в блок охраны. Суворов в окружении гвардейцев стоял у противоположной стороны помещения. Мы ждали Паршкова.

– Здравия желаю! – войдя в помещение, генерал-майор хищно улыбнулся. – Готовы преподать урок Альянсу?

– Готовы, – я пожал руку Паршкову.

– Ну, может, начнем? – нетерпеливо произнес Президент.

Командир отряда гвардейцев нажал на кнопку на стенном пульте, и дверь ушла в пол. Вперед шагнул Президент, потом я и Паршков. Мы шли по ярко освещенному коридору, проходящему по одному из самых нижних уровней Лунной базы. Впереди показался защитный пост. Там сидели двое бойцов в желтых беретах стратегических сил. При нашем появлении они поднялись. Не говоря ни слова, солдаты синхронно приложили ладони к датчикам, расположенным на столах перед ними. Открылась дверь, ведущая на пост. Мы вошли, гвардейцы остались снаружи. Дверь закрылась.

Бойцы на посту стояли, прислонившись к стенам. На их лицах читался почти суеверный страх перед огромной мощью, которую мы вот-вот высвободим.

– Президент Федерации Суворов Петр Васильевич, приказываю открыть доступ в комнату контроля стратегических сил.

– Маршал федеральных войск Шолохов Игорь Михайлович, приказ подтверждаю.

– Командующий стратегическими силами Федерации Паршков Геннадий Иванович, приказ подтверждаю.

Несколько секунд ничего не происходило. Но потом бронированная дверь разделилась на четыре части и ушла в стены коридора. Суворов шагнул в проем. Мы с Паршковым последовали за ним. Комната была необычной треугольной формы. В центре стоял треугольный стол, на котором находилась трехгранная пирамида. Я приложил ладонь к одной из граней. То же самое сделали Суворов и Паршков. А затем темнота накрыла собой сознание…

Создавалось впечатление, что мозг выворачивают наизнанку. Это называлось «полное сканирование». Компьютер проверял все слои памяти, начиная от самых первых детских воспоминаний и заканчивая событиями последних секунд. Ничто не могло остаться незамеченным. Это была вынужденная мера. Для броффов не составляло большой проблемы скопировать человеческое тело и наполнить его сознанием своего шпиона. Но полное сканирование раскрывало любую подмену. Никто, кроме узкого круга людей, не мог активировать стратегические силы.

Темнота исчезла. Мы вновь стояли в этой комнате. Прошло всего несколько секунд. На вершине пирамиды засветился зеленый огонек. Это означало подтверждение активации. На каждую боеголовку аннигиляционного действия поступил приказ на боевой взвод. Мощный сигнал прошел по всей территории Федерации. Транслируемый космическими станциями автоматического наблюдения, он прошил пространство и приготовил к бою аннигиляционное оружие. Многоступенчатые предохранительные системы были отключены.

Меч Федерации вынут из ножен. Вскоре он опустится на головы наших врагов.

16:13:27

Ангар гудел моторами автоматических погрузчиков, ревел заливаемым в баки топливом, свистел сварочным газом. На главной полетной палубе авианосца «Маршал Жуков» к вылету готовились четырнадцать тяжелых стратегических бомбардировщиков «Ту-810». Двухсотпятидесятиметровые машины неподвижно стояли на посадочных опорах.

Я, во главе полного экипажа, прошел к заранее назначенному самолету. Если бы мне сутки назад сказали, кто будет в моем экипаже, я бы не поверил. Насчет того, что Игнатьева и Паршков захотят лично участвовать в бомбардировке, я не сомневался. Игнатьева была пилотом, а Паршков до того, как попал в штаб, командовал линкором. Необходимый навык у них имелся. Но то, что Свердлов и Кошкин захотят полететь со мной, было неожиданностью. Оказывается, они знали основы управления «Ту-810». Когда я в их присутствии сказал Суворову, что хочу командовать бомбардировщиком, они тоже загорелись этой идеей. Оба генерала прошли небольшой тест на компьютерном тренажере, и я разрешил им лететь со мной. Таким образом, мы оказались в одном экипаже.

Паршкову и Игнатьевой я предложил присоединиться к нам, и они согласились. Наши роли в экипаже разделились так. Я – первый пилот и оператор ракетного комплекса. Паршков – второй пилот, в его обязанности входило непосредственное управление кораблем. Свердлов – инженер, он должен был устранять неисправности и в случае необходимости стрелять из двух крыльевых пушек самолета. Кошкин – стрелок, он будет вести огонь из трех хвостовых пушек и, если понадобится, из других. Игнатьева – стрелок-радист, ее обязанность – поддерживать связь самолета со штабом и другими машинами и стрелять из носовой пушки.

У нашего самолета нас встретил человек в сером комбинезоне летчиков-истребителей.

– Здравия желаю, товарищ маршал. Я командир сводной эскадрильи прикрытия, подполковник Говорилов. Для меня и моих людей очень большая честь сражаться рядом с вами.

– Спасибо, товарищ подполковник. Но мне кажется, что все находящиеся здесь, – я окинул взглядом свой экипаж, – должны понимать, что им уже оказана честь – обрушить месть Земли на головы наших врагов.

– Так точно, товарищ маршал.

По лестнице мы забрались на высоту пятнадцати метров, где находился нижний люк кабины. Мы очутились на нижней палубе корабля. Здесь находились небольшая кают-компания со встроенными в стены анабиозными капсулами, кухня и санузел. Отсюда можно было по двум лестницам попасть на верхнюю палубу, в кабину. Из передней части палубы узкий коридор вел в герметизированный бомбоотсек, где на двух барабанных пусковых установках располагалось 16 ракет «СС-480» с аннигиляционными боевыми головками. Еще 12 ракет висели под крыльями. Каждая БЧ ракеты несла двадцать две боеголовки, которые могли наводиться на отдельные цели. Даже половины бомбардировочной группы хватило бы для уничтожения столицы броффов – Фараг-1. Но, учитывая возможные потери, количество бомбардировщиков было увеличено вдвое по сравнению с необходимым.

– Ладно, ребята, чего ждем-то? Пора обживать кабину.

Мы забрались на верхнюю палубу. Она была довольно просторной и имела форму конуса. Вся верхняя часть выполнена из бронестекла. В нижней части имелось несколько вставок для обзора нижней полусферы без применения радаров. Впереди, в острой части конуса, находилось кресло Игнатьевой. Мое место располагалось чуть дальше к хвосту. За мной сидел Кошкин. Справа от меня находился Паршков, а за ним – Свердлов.

– Внимание, говорит капитан корабля, – по внутренней связи загремел чей-то голос, – авианосец вышел на исходную позицию. Экипажам ударной группы и истребителей прикрытия – приготовиться к старту. Техническому персоналу – покинуть летную палубу.

– Прогревай двигатели, – сказал я Паршкову, наблюдая за тем, как техники спешат к выходам из ангара.

На приборной доске один за другим загорелись четыре зеленых индикатора, обозначающих готовность двигателей. Самолет задрожал на посадочных опорах, казалось, что он волнуется вместе с людьми.

– Двигатели готовы к старту, – доложил Паршков.