– А что такое? – удивленно спросил Паршков.

– Да так, уж очень здесь похоже на Землю. Во время Третьей мировой, когда я командовал ротой спецназначения, мне дали задание незаметно проникнуть на одну американскую базу. Много шума она наделала в мирное время. Ее когда-то называли «Зона 51», считали, что американцы хранили там разбившееся НЛО.

От люка до земли было всего около полутора метров. Я присел на край люка и спрыгнул.

– И что, вам удалось проникнуть на эту базу? – спросила Игнатьева, спрыгивая за мной.

– Удалось. Но нас ждали. Какой-то негодяй, видимо, проболтался о готовящемся рейде, и мы попали в засаду. У меня в роте было сто двадцать человек. Ударная группа – пятьдесят. Я был с ними. Когда мы отступали, пересекая открытое пространство, на нас выставили прожектора и предложили сдаться. Ну мы их послали подальше. – Я отошел, освобождая Паршкову место для приземления. – И тогда они открыли огонь практически в упор. Причем из гранатометов и пулеметов. Хорошо еще, что наша группа огневой поддержки и группа прикрытия не оплошали. У группы поддержки было два миномета и пять автоматических станковых гранатометов. Они нас прикрыли, но мины и гранаты пролетали буквально над нашими головами. А группа прикрытия зашла в тыл американцам и ударила. Еще они успели заминировать самолеты на взлетной полосе и несколько зданий. Короче, мы устроили американцам фейерверк. Но и наших много погибло. В конце акции я с несколькими бойцами защищал один проход между зданиями, чтобы дать нашим время отойти. Американцы до того озверели, что… Кошкин, ну, что ты там копаешься? – перебил я сам себя, заметив, что он до сих пор стоит в люке. – Высоты, что ли, испугался? Может, тебя поймать?

– Не надо, – голос генерала прозвучал удивительно холодно. – Лучше бросьте автомат.

– Что? – изумилась Игнатьева.

– Делайте, что вам сказано, – в проеме появился Свердлов. В руках обоих были «АК-1000», нацеленные на нас.

События понеслись галопом. Игнатьева вскинула автомат, нажала на крючок и одновременно с этим отпрыгнула в сторону, выталкивая Паршкова из зоны обстрела предателей. Я разжал руки и мгновенно создал на ладонях электромагнитное поле, направленное на автоматы Свердлова и Кошкина. Свердлов не удержал автомат в руках, и тот вылетел из его ладоней. Но Кошкин крепко вцепился в оружие. Мощное электромагнитное поле вытащило генерала из проема люка. Он упал на землю, от удара автомат выскользнул у него из рук. Но, надо отдать ему должное, предатель не растерялся.

Мгновенно вскочив, он вытащил из ножен «ШН-34» – аварийный штык-нож. Я достал свой клинок и перехватил его так, чтобы лезвие шло параллельно руке. Кошкин резко атаковал. Я не отступил и легко парировал удар. В движениях генерала чувствовалась какая-то двойственность. С одной стороны, было видно, что он хорошо физически подготовлен и знает теорию ножевого боя, а с другой – что он никогда не применял эту теорию в бою. Создавалось впечатление, что Кошкин просто прочитал инструкцию по ножевому бою, но совсем не отрабатывал приемы на практике. Он постоянно опаздывал.

Этим я и воспользовался. Дернувшись влево, будто пытаясь нанести удар с этой стороны, я заставил Кошкина соответствующим образом перестроить защиту. Он успел разгадать мой маневр, но было поздно. Он еще переносил свой вес на правую ногу, а я уже резко отпрыгнул вправо и нанес удар ножом в основание шеи Кошкина, перебив позвоночник. Выдернув клинок, я огляделся и заметил в проеме люка Свердлова, который целился в Игнатьеву из пистолета.

Одним движением я подбросил нож, поймал его за лезвие и, распрямляя руку, метнул оружие в десантника. Клинок попал Свердлову прямо в сердце. Он повалился навзничь.

– Да что же это за твари? – сказала Игнатьева, глядя куда-то мимо меня.

Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на тело Кошкина. Точнее на то, что когда-то имело вид тела командира эскадры генерала Кошкина. Сейчас об этом напоминали только обрывки мундира. Остальное не принадлежало к человеческой цивилизации. Я видел такое несколько раз, но на Игнатьеву обратная трансформация броффа произвела неприятное впечатление. Все, что находится у человека ниже пояса, превратилось в огромный мускул, закрытый толстой коричневой кожей и необходимый броффам для движения. Выше пояса начиналась грудь, к которой на маленькой шее присоединялась голова с двумя мощными клыками – сверху и снизу. От груди отходили две пары щупалец. Верхняя пара оканчивалась трехпалыми руками, а нижняя – просто мышечной массой. Перед нами лежал мертвый брофф в естественном обличье. Обычно броффы вступали в бой с человеком в специальных боевых костюмах. Эти костюмы закрывали мощной броней большую часть тела. «Нога», головогрудь и «плечи» верхних конечностей были полностью прикрыты толстым слоем броневого пластика, который предохранял владельца от попаданий лазерных лучей и перепадов температуры.

Только сейчас я заметил, что Игнатьева с ужасом смотрит то на неподвижное тело броффа, то на меня и Паршкова.

– Успокойся, успокойся, – я шагнул к ней. – Они оказались не людьми. Броффы мастера на подделку.

Внезапно Игнатьева подняла автомат и направила его на меня.

– А откуда мне знать, что вы – человек?

– Ну, я же прикончил его…

– Нет, это не доказательство! – срывающимся голосом проговорила она и отступила на шаг.

– Ладно, тогда так, – я сунул руку в карман. Игнатьева сделала предостерегающий жест. – Спокойно, я докажу тебе.

Я извлек из кармана ампулу с антишоковым составом.

– Броффы – небелковая форма жизни. Для них любой наш препарат ядовит. Причем он не просто убивает броффа, а вызывает такую боль, что они готовы принять пулю, лишь бы им не вкололи наше лекарство. Если бы я был броффом, то вряд ли бы сделал так.

Поднеся ампулу к шее, я надавил на торец и почувствовал резкую боль. Игла вошла в тело. Антишоковое впрыснулось.

– Видишь, я человек. – Я повернулся к ней так, чтобы она увидела красную точку, оставшуюся от иглы.

– Пусть теперь он! – Игнатьева махнула стволом в сторону Паршкова.

– Да нет. Я уже доказал, что являюсь человеком, а откуда мне знать, что ты сама не броффа. Давай лучше я буду держать вас обоих на прицеле, и вы одновременно введете лекарство.

Игнатьева, видимо, сочла мои доводы разумными.

– Ладно, давайте ампулу, – девушка кинула мне автомат, а я бросил ей ампулу. Вторую получил Паршков.

Я подобрал оружие Свердлова, лежавшее на земле. Автомат в правой руке был нацелен на Игнатьеву, а в левой – на Паршкова.

– Ну, давайте, – кивнул я.

Они почти синхронно поднесли ампулы к венам. Прижав их, впрыснули лекарство.

– Видите? – Паршков повернулся ко мне, чтобы я увидел, как он извлек иглу из тела.

– Ай! – вскрикнула Игнатьева. Я мгновенно направил в ее сторону оба автомата, Паршков навел на девушку пистолет.

Мы молча смотрели на Игнатьеву, у которой от боли подкосились ноги, и она упала на колени.