Дамиана. Потом, поняв, что все это время говорила слишком уж фамильярно, добавила: – Сэр.

– Не переживайте, мисс Кармайкл. Это летаргия. Дамиан скоро очнется. Если только…

– Если только – что?

– Нет, – покачал головой мистер Гамильтон. – Если Дамиан захочет вам это рассказать, он расскажет. Я же не могу сделать это у него за спиной.

Элинор хотела бы спросить еще что-то, пока Дамиана – гипотетически – не было в комнате, но на колени ей лег новый листок, написанный тем же неловким почерком. «Элинор не знает текста „Двенадцати дней Рождества“».

– Позор мне, – кивнула Элинор, выдавив слабую улыбку.

– Это и есть ваш с Джеймсом секрет? – изумился мистер Гамильтон.

– А вы вообразите, какой же это позор в глазах пятилетнего мальчика, – улыбнулась Элинор.

– Теперь вы убедились?

– Дайте мне… минуту. – Элинор переложила листки на стол и вышла из комнаты. Уже рассвело, и сквозь неплотно задернутые шторы на пол холла ложились тонкие золотистые полоски. Во второй гостиной занавеси и вовсе были раздернуты, и комнату заливало светом, и все казалось радостным и мирным. И удивительно реальным, потому что вот такой и была жизнь, полной света, фарфора, кружевных салфеток и ничего не значащих светских бесед. Элинор не нужна была реальность, полная чудовищ.

– Вы в порядке? – подошедший мистер Гамильтон тронул ее за плечо.

– Вполне, сэр, – кивнула Элинор, отнюдь не уверенная, что вообще когда-нибудь будет в порядке. Сквозняк, гулящий по полу, напомнил, что она боса, в рваных чулках, в чужом платье; что она определенно не в порядке.

– Тогда идемте, попробуем разбудить Дамиана, – улыбнулся мистер Гамильтон.

Он пересек холл и вдруг перешел на бег. Тяжелые шторы на обоих широких окнах гостиной были раздернуты, и комнату заливал яркий и живой солнечный свет.

– Что вы, черт вас дери, делаете?! – вскричал мистер Гамильтон, гневно глядя на миссис Симпсон, стоящую у окна. – Мисс Кармайкл, подайте плед, прошу.

Элинор удивленно протянула ему плед, в который до того куталась, и лишь тогда увидела, как краснеет, словно от кипятка или жара, кожа Дамиана Гамильтона под лучами солнца. Мгновение, и на высокой скуле появился ожог, а рука покрылась волдырями. Мистер Гамильтон набросил на брата шаль и сделал шаг к экономке.

– Объяснитесь!

– Стойте! – Элинор поймала его за локоть.

Миссис Симпсон раззявила чудовищную пасть, полную зубов, глаза ее ввалились, завертелись знакомыми Элинор спиралями. Тело пошло трещинами, являя неприглядное, нечеловеческое нутро, а потом растаяло дымом. Гротескное, омерзительное подобие человека шмыгнуло по-крысиному в угол и пропало.

– Где она? – озадаченно спросил мистер Гамильтон.

– Вы… не видели?

Мистер Гамильтон удивленно и вместе с тем заинтересованно посмотрел на Элинор.

– Я видел миссис Симпсон, которая пропала, стоило мне моргнуть. Что видели вы?

– Чудовище, – кратко ответила Элинор.

Глава шестнадцатая

– Чудовище, – задумчиво повторил мистер Гамильтон. – Я взгляну на комнату миссис Симпсон и проверю, чтобы все окна были зашторены, а вы не приглядите за моим братом, мисс Кармайкл?

Менее всего Элинор хотелось сейчас оставаться наедине с трупом, пусть даже он и должен скоро очнуться. Потом она подумала, что это, наверное, больно – такие ожоги.

– Конечно, сэр, – сказала она.

Грегори Гамильтон вышел, и следом за ним Элинор выглянула в коридор. Горничные уже должны были подняться, они всегда вставали рано, чтобы согреть воду и растопить, если требуется, камины. Они и пол должны были чисто вымести, но ковровые дорожки отчего-то укрывал слой мелкой, серовато-зеленой пыли, словно только что кто-то прошел здесь, отряхиваясь от глины и засохшего ила. Мимо как раз прошмыгнула Лиззи с метлой и совком, Элинор хотела окликнуть ее и послать за помощью, но потом подумала: если экономка оказалась чудовищем, не являются ли ими и прочие слуги?

– Позови мистера Форентье, живо.

Лиззи пожала плечами и поплелась без особого энтузиазма выполнять поручение, зато Франк примчался в мгновение ока. Он был полностью одет, аккуратно – то же отличало и Дамиана Гамильтона, – и выглядел так, словно бы и не спал вовсе. Тоже встает с рассветом?

– Что случилось?

– У твоего… у мистера Дамиана ожоги. Полагаю, ты знаешь, что делать?

Мальчик покраснел и отшатнулся от двери.

– Я… не могу… это больно… – он отвел взгляд, избегая смотреть Элинор в лицо.

– Ему или тебе? – сухо спросила Элинор.

– Обоим, мисс.

– Так найди мне мазь и проследи, чтобы слуги к ней не прикасались.

Аптекарский шкафчик со всеми необходимыми лекарствами висел в коридоре возле кухни, и всем там заправляла миссис Симпсон.

– Постой. – Элинор поймала Франка за руку, вытащила из ящичка на столе несколько монет – их всегда держали на случай, если потребуется заплатить доставщику или дать кому-то на чай, – и протянула ему. – В конце улицы есть аптека, она открывается рано. Если еще не начала работу, стучи без стеснения. Купи все необходимое и быстро возвращайся.

Отослав мальчика, Элинор вернулась в гостиную, проверила, плотно ли закрыты шторы, а после аккуратно приподняла плед. Зрелище было неприятное: словно к обнаженной коже кто-то приложил кусок раскаленного железа. Неудивительно, что Дамиан Гамильтон так старательно избегал солнечного света. Элинор слышала краем уха о подобной болезни: будто бы она породила слухи о вампирах и подобной нечисти.

До аптеки, даже если бегом, минут пять, потом еще нужно будет поднять аптекаря и убедить его продать все необходимое – впрочем, Элинор не сомневалась, что Франк умеет быть убедительным. Он ей показался сообразительным мальчиком. И все же пройдет много времени, а ожог выглядит скверно. Склонившись к камину, Элинор набрала полные горсти теплого пепла и присыпала рану.

Через четверть часа вернулся Франк с целым пакетом баночек и коробочек.

– Я сказал, что тут ожог, и аптекарь велел обработать его жидкостью вот из этой бутылочки, а потом смазать скипидарной мазью и наложить повязку.

– Ясно, – кивнула Элинор. – Ты молодец.

Франк бросил полный боли взгляд на Дамиана. Руки его дрожали.

– Могу я… могу я подождать… снаружи?

– Конечно, – кивнула Элинор удивленно. Мальчик так живо помчался в аптеку, а теперь боялся подойти к своему другу. Занятные отношения, нечего сказать. – Я обо всем позабочусь.

Франк выбежал, оставив покупки на столике. Элинор сделала глубокий вдох, переборола мысль, что прикасается к трупу (это всего лишь гипноз, глубокий-глубокий транс), занялась сперва рукой, успевшей покрыться волдырями. У Дамиана были красивые аккуратные руки с длинными изящными пальцами, без каких-либо мозолей. Даже на среднем пальце не было мозоли от пера, словно он никогда за него не брался. И ногти длинные, чуть заостренные. Все верно, он ведь исхитрился оцарапать Элинор