штаны и стала надевать свой камуфляж. Мой крестик висел у меня на шее.

– Жди здесь, – сказала Вера, взяв мешок с халатами. – Я верну это в гардеробную. Почему нет тревоги?

– Тревога есть, но она только на четвёртом уровне. Второй класс – местное происшествие. Начальство и группа реагирования приедут минут через двадцать. Следственная группа ещё позже. Успеем выбраться?

– Должны.

– Отлично! А мешок давай возьмём с собой.

– Тогда идём в туннель, – сказала Вера.

Из западного коридора мы вышли в складскую зону "Лабиринт", тут же свернули в обратный туннель и встали за стойками входной арки в ожидании "попутки". Главное, чтобы она была.

Она была. Минуты через три мы услышали рёв двигателя подъезжающего КАМАЗа. Когда КАМАЗ проехал мимо нас, я видела, как Вера закинула в кузов наш мешок с халатами, разбежалась и подпрыгнула, хватаясь за задний борт. Я ринулась следом, тоже подпрыгнула, ухватилась за борт и влезла в кузов.

– Тебе уже не нужна моя помощь? – сказала Вера.

– Ты даже не представляешь, как нужна, – пожала я Вере запястье. – Прячемся.

Грунта в кузове было навалено много, почти по самые борта. Нам обеим пришлось, чуть ли не свернувшись калачиками, забиться в угол у заднего борта. Зато груженный КАМАЗ не трясло на лежачих полицейских – он просто мягко их переезжал.

– Ты где взяла зомби-код? – спросила я Веру.

– Код контроля сознания? У Хомы украла.

– Как?

– Я его соблазнила.

– Подробнее, Вера. Мне надо его завербовать.

– Ясно, – сказала Вера. – Мы встречались трижды в Международном космопланетарном центре, помнишь? Мы там с Хомой и Зивой и познакомились. В офисе есть комната виртуальной реальности - пространство зеркал. Там нет прослушки и видеонаблюдения. Дважды у Хомы с собой были документы. Я их прочитала. Или ещё подробней?

– Нет, достаточно. Завтра его туда вызову, – сказала я. – Дома бумажку с вахты отдашь мне. Зафиксируй.

Когда КАМАЗ за воротами станции повернул к шлагбауму, выехав из под обзора камер наблюдения, мы спрыгнули с него и побежали в темноту кладбища техники, к "своему" КАМАЗУ. На улице шёл густой снег. Я на ходу достала из-за пазухи Ванин берет и надела – надеюсь, почти безупречно. По крайней мере, Вера, глянув на меня, улыбнулась и не стала ничего на мне поправлять.

Когда мы забрались в кабину и Вера запустила двигатель, я открыла бардачок и пошарила там среди наваленного хлама. И нашла! Нашла мятый и защёлкнутый на металлический пружинный зажим пакет с сухариками. Бросила зажим обратно в бардачок, ухватила из пакета сразу несколько сухариков, сунула в рот и захрустела. Какие же они были вкусные!

– Жрать хочу, как волк! – сказала я Вере с набитым ртом.

– Сейчас приедем домой, там тебя чапхэ ждёт, – сказала Вера, включая заднюю передачу.

Мужик в оранжевом жилете, надетом поверх ватника, поднял перед нами шлагбаум, как только фары КАМАЗа его осветили. Вера лишь прибавила оборотов и мы выехали с территории Тампа. Доехав по шоссе до того места, где в лесу была спрятана наша машина, Вера развернулась и остановилась на обочине, так же, как раньше.

– Сиди, пригоню машину, – сказала она, выключив фары, оставив лишь подсветку.

– Возьми, – я сняла и подала ей берет. – Тебе идёт.

Она улыбнулась, надела берет и вышла.

Через несколько минут наша арендованная машина остановилась нос к носу перед КАМАЗом. Вера вытащила из салона водителя и взвалила на плечо. Я открыла ей дверь и помогла втянуть водителя на место. Усадив мужчину поудобней, я взяла мешок, сунула в него пустой пакет из-под сухарей, выпрыгнула из кабины и пересела в наш автомобиль.

Через несколько километров Вера свернула на просёлок, потом в лес и остановилась. Взяв сумку, мы вышли и под густым снегопадом принялись переодеваться. Переодевшись и упаковавшись, мы поехали домой. Оставив машину на стоянке перед подъездом многоэтажки и взяв сумку, мы пошли к коттеджу. Уф-ф-ф, всё!

– Два часа двенадцать минут, – тихо сказала Вера.

Я поняла, что она говорит не о том, который час, а о том, сколько наша операция заняла времени.

– Плюс полтора года, – сказала я.

Утром я села в самурайку и поехала в университет на занятия.

7

– Борис Анатольевич? Здравствуйте!

– Здравствуй, Таня!

– Можете говорить? Не отвлекаю?

– Могу, говори. Ты же обычно долго не болтаешь.

– Бывает, что и болтаю, но сегодня не буду, – непроизвольно хихикнула я. – Встретиться с вами хочу.

– Ну, давай на следующей неделе? Или у тебя что-то срочное?

– Лучше сегодня, – сказала я.

Хомянин секунду подумал.

– Ну, хорошо. Заеду как всегда после рабочего дня.

– Нет, давайте не у нас в офисе.

– А где?

– Давайте в пространстве зеркал, где вы с Верой трижды встречались?

Пауза затянулась. Я молча ждала.

– Хорошо. Во сколько? – спросил Хомянин.

– Через час.

– Через час не могу, неотложные дела, – быстро ответил он.

– Речь как раз о неотложных делах, – сказала я. – Возможно, я смогу вам помочь с ними разобраться.

Опять потребовалась пауза, и я опять подождала.

– К тринадцати тридцати подъезжай, хорошо? – спросил Хомянин. – Раньше я просто могу не успеть.

– Хорошо, – сказала я. – В тринадцать тридцать буду. Если что, подожду.

Я отключилась.

Не так-то это просто, шантажировать человека. Попробуйте, если не верите и если вы не сволочь.

Когда я приехала в космоцентр и, поднявшись на нужный этаж, вошла в их офис, Хомянин меня уже ждал в вестибюле.

– Привет, Таня!

– Здравствуйте, Борис Анатольевич!

Он помог мне снять пальто и пристроил его на вешалку.

– Иди за мной. Только, давай телефоны оставим здесь, у Наташи. Звонки не должны помешать сеансу.

Мы оставили телефоны на ресепшене и пошли вглубь офиса.

– Пришлось приехать пораньше, чтобы освободить зал к твоему приходу, если бы он был занят, – проговорил Хомянин, пока мы шли к нужному кабинету.

Мы вошли в круглое полутёмное помещение с мозаикой на полу, представляющей собой какой-то психоделический узор, и со стенами, покрытыми росписью, напоминающей рисунки майя. Посреди помещения находилась круглая кабина из непрозрачного стекла. Хомянин запер за собой дверь на ключ и пригласил:

– Проходи в кабину.

Я вошла.